- Ты молодец.
Однако краем глаза рыжая видела то, отчего ее рука начинала подрагивать. Немного в отдалении в магии практиковался Драгонус. Ветер дул в его сторону, поэтому она не слышала, о чем тот разговаривал с Террорблейдом. То, что демон определенно был там, не вызывало сомнений. То и дело вспыхивал зеленый свет, не слишком яркий, чтобы привлекать внимание, но достаточно броский, чтобы отвлекать Лиру от мишеней.
Когда очередная стрела просвистела мимо мишени, мечник только вздохнул. Похоже, дело было уже не в его мантрах. В голове лучницы что-то творилось, но он не мог понять что. Это удручало. Он хотел бы помочь, хотел сказать, что готов сделать что угодно, чтобы Ветрокрылая снова улыбнулась… Но, видимо, уход лучшей подруги из Легиона был последней каплей на чаше весов собранности лучницы. Она устала, духовно истощилась. После пережитого ужаса, перед ожиданием новых кошмаров наяву…
Момент, когда Тресдин появилась на тренировочном поле, все пропустили. Заметили только уже блеск доспехов, звон глевии о снятые доспехи и еще одну фигуру, которая начала разминаться. Собственные тренировки никто не отменил, но каждый поглядывал в сторону командира Легиона. Она тщательно разогревала мышцы, перекатывающиеся под смуглой потной кожей, делала растяжку, затем медленно перешла к упражнениям с глевией. Тресдин отрабатывала выпады, колющие удары, рубящие. Поочередно отрабатывала замах глевией каждой рукой. Это была тренировка воина, готовящегося к серьезному сражению.
Не все понимали, хочет ли этим Тресдин сказать, что сражение начнется прямо сейчас, или завтра, или пока неизвестно. Но была понятная одна вещь, висевшая в воздухе едва ли не огромными словами, которые мог услышать или даже увидеть каждый.
Битва не на жизнь, а на смерть.
Никто не надеялся выжить. Но каждый собирался биться до конца. Пока не сгорит незримый фитилек внутри, пока не потухнет огонь жизни в глазах, пока не умрет надежда – надежда на торжество Света над Тьмой.
- Я верю в вас, мои верные товарищи! – говорила уже вечером Тресдин, собрав вокруг себя бойцов. Она изрядно вымоталась, как и вс. Мокрые от пота волосы липли ко лбу и затылку, на макушке были торчком. – Мы дадим сражение врагу! Мы будем биться до конца! И я, ваш верный командир, брошу вызов самому Леорику! И позор будет ему, если он отклонит его. И дважды позор его пустой голове, если он проиграет мне, женщине!
Раздались боевые кличи, зазвенело оружие. Одобрительные выкрики подбадривали саму Тресдин, которая сильно переживала по поводу сказанных слов. Она не сказала ничего про победу, ничего про смерть. Она боялась говорить про это, как и все, кто окружал ее. Просто кто-то принимал смерть как неминуемое событие, а кто-то – ужасно боялся ее, потому что не знал, чего ожидать после.
Смерть вообще была странной штукой. Забирала самых дорогих, самых любимых, самых близких, а оставляла самых скверных, злых и пустых людей.
- Лиралей Ветрокрылая, Драгонус, маг скайрасский! – среди удаляющихся с тренировочного поля отделились две фигуры и приблизились к окликнувшей их Тресдин. Женщина закончила уже с экипировкой, и теперь смотрела на двух друзей сквозь прорези в забрале шлема. – Вы двое останетесь в Крепости – помогать Эзалору и остальным лекарям. Лиралей – на тебя возлагается работа патрульного, на близлежащей территории. Драгонус, ты будешь под непосредственным командованием Эзалора. Твои крылья могут доставить тебя на самый верх гор, так быстро, как не сможет даже его верный скакун. В случае крайней необходимости кого-то из вас, скорее всего, призовут к работе полевого лекаря. Надеюсь, этого не случится. Для вас все, ступайте.
Скайрас прищурился, пытаясь в темноте разглядеть глаза Тресдин, чтобы понять, что та чувствовала, говоря ему и Лире эти слова. Но даже с улучшенным зрением он не смог смотреть сквозь доспех.
- Но… почему? – Драгонус желал докопаться до правды.
И когда Тресдин, не ответив, а, только взглянув в сторону Террорблейда, пошла к Крепости, скайрас начал о чем-то догадываться. Как минимум, было ясно – демон что-то сказал командиру о нем и о Ветрокрылой. Но что?
Дождавшись, пока Мародер и Драгонус отойдут подальше от нее, Лира медленно двинулась к центральному входу в Крепость.
Это был тяжелый день. День после ухода подруги (а Лиралей не могла воспринимать Траксес как предка, не смогла). День, когда она впервые за долгое время вышла не тренировочное поле. День, когда ей показалось, что ее боевой дух начал потихоньку просыпаться. День, когда она узнала, что не нужна на поле боя.
Это был слишком переломный день. День, который переломил ее.
Эгида Бессмертных. Клинки Преисподней.
В темные-темные времена темные-темные мысли захватывают умы людей. В страшную-страшную войну сам страх стучится в окно, скаля жуткую пасть, наводя ужас на тех, кому тяжело сдерживать свои эмоции. Но бывает и так, что люди сами делают чужую работу – накручивают себя, начинают думать о страшных вещах, вероятность которых весьма мала. И тогда начинает казаться, даже в самую светлую минуту, что надежды ни на что нет. Так ломаются сильные духом, за ними – все остальные.
Неважно, как много тренировок, как много ступеней просветления и силы ты прошел. Страх это именно та червоточина, которая не оставит ничего от кого угодно. Ему все равно, насколько ты силен – он будет сильнее, неважно, насколько ты скор – он быстрее.
В темные-темные времена, да упасите вас боги предаться страху.
***
Если бы перед Тресдин поставили выбор – спуститься в Преисподнюю самой, или же послать туда демона, она бы, безусловно, отправилась туда не сама. Но, глядя на то, как в последние свои часы мирного существования Драгонус и Террорблейд уединяются в комнате, кажется, скайраса, командир Легиона решает идти в одиночку самой. В самое пекло Геенны она могла послать Лину – колдунью, которая приручила огонь самого солнца. Она могла попросить Эзалора осветить ей путь, пустив его впереди себя.
Но цена за силу была слишком высока. Тот, к кому она собралась идти, уцепится за любую возможность уязвить, как-то унизить Тресдин, обязательно попытается набить себе цену. Но она не была бы собой, если бы не нашла в своем сердце достаточно отваги, чтобы спуститься к Великим Мехам демонов, в самый Низ, к темным кузнецам.
Ей нужна была сила.
А пока Тресдин собиралась в путешествие, о котором пока что было известно только ей одной, в главном зале Советов собрались воины, дабы обсудить собственную стратегию, которая не мешала бы ведению боя Тресдин, но поддерживала бы ее.
То, что командир приняла за уединение Драгонуса и Террорблейда – было лишь видимостью. Через окно, оба крылатые, преспокойно вылетели на улицу и там уже – огибая Крепость, к залу Советов.
Здесь собрались далеко не все воины, но те, кому доверяли остальные, те, кто мог принимать решения и говорить за своих братьев. Например, Аюшта пришла говорить от имени леса, природы – и за Фуриона. Лина здесь была без своей сестры, которой тяжело давались действительно жесткие решения. Нортром здесь был за Магину, Рубика и Мангикса. Драгонус же, по мнению многих, мог быть представителем и Ветрокрылой. Само же собрание, как ни странно, было инициировано существом, Хранителем звериных племен, стойким и непоколебимым защитником сил дикой природы.
- Здравствуй, Ульфсаар, потомок Урсока, медвежьего бога, - Мародер, составив клинки на пол, прислонив их к стене, коротко поклонился сидящему в тени на низком табурете огромной темной фигуре.
- Вам, с вашими маленькими ротиками, будет проще называть меня Урса, - прорычал добродушно зверь, поднимаясь с табурета и подставляясь под свет факелов, давая себя разглядеть.
Многие смотрели на него с одобрением, кто-то с радушием, кто-то – не будем показывать на Аюшту – прыгал, цокая копытцами по каменному полу, от радости. Из всего Легиона только она и Фурион хорошо, даже по-дружески, общались с Урсой, встречаясь с ним где-нибудь в горах. Поистине добрый, широкий сердцем, Хранитель помогал своим «братьям меньшим», показывая, где можно достать целебных трав, какие коренья и ягоды еще можно собрать. Даже научил азам единения с силами дикой природы, которые раньше казались невероятно мощными, неконтролируемыми.