«Я… не умру. Я же самый меткий стрелок… Мои стрелы будут попадать в цель», - успокаивала себя Лиралей, затягивая шнуровку ножной брони под коленом. – «Меня не убьют, меня никто не догонит, ведь со мной ветер. Меня никто не увидит и никто не узнает, ведь я – мастер маскировки»
Вся в зеленой броне, в капюшоне, который скрывал ее лицо, с луком и полными набедренными колчанами стрел, скрытыми под широкими полами плаща.
«От меня не будет проку, если я останусь сидеть тут, не видя сражения, нюхая цветочки и распевая молитвы глухим к нам богам!» - с яростью подумала Лиралей, доставая из ящика своей тумбы сверкнувшую в темноте желтым сиянием бутыль, внутри которой, разливая мягкий, бархатисто-золотой цвет, покоилась и ждала часа высвобождения, руна.
Не только Лиралей успокаивала себя мысленными молитвами-мантрами.
Огненная волшебница, надевая свой самый закрытый наряд, вдевала в поясные петли склянки с зельями. Она чувствовала на себе тревожные взгляды сестры, но ничего не могла сказать ей, чтобы успокоить.
«Только не плачь, Рилай. Ведь мы никогда не были лучшими подругами… Хоть и были… мы и сейчас семья!»
- Жди меня.
- Дождусь, сестра.
Армия из крипов-магов и крипов-мечников уже поджидала на границах настоящих воинов. Вооруженные до зубов, готовые убивать, оставившие слова «пощада» и «перемирие» на пороге Крепости, они двинулись вперед, навстречу армии Тьмы.
Они были не только готовы умереть, но и отнимать жизни. Пуская в свои мысли темные желания, связанные со смертью и жаждой крови, каждый воин понимал, что чтобы победить зло - нужно стать еще большим злом.
Вперед свою армию вела Тресдин, идя вперед уверенным шагом, глядя исключительно вперед. Она же первая и увидела чернь - скопления темных созданий и воинов, которые не могли дождаться, когда же прольется первая кровь. Командир видела, что числом противник был едва ли больше, чем ее собственная армия. Но тот, кто вел Тьму, тот, кто пустил ее через себя, Темный Король... Тресдин знала о том, что он занимался черной магией. И тьма ответила на его зов. Ходили слухи, что убить его нельзя...
"Чушь и вздор! Если падет не в пылу сражения, то на честной дуэли я его сражу!"
И когда загорелись гербы Светлого Легиона за спиной Тресдин, когда над ее головой призрак Первого командира Бронзового легиона затрубил, над головами пролетел, подобно раскату грома, рев побежденного дракона:
- Будь ты проклят, Урса!
Но Тресдин не обратила на этот звук внимания. Потому что смотрела прямо в горящие темной магией глаза того, кто погибнет от ее рук. Вскинув вверх глевию, она громогласно, чтобы слышали обе стороны, объявила:
- Izh acha fol! [7]
Под Эгидой Бессмертных. Развязка.
Каждый, возможно, не раз задумывался о том, что такое война. Что значит убивать, что значит слышать стоны раненых, что значит держать в руках оружие. Возможно, ставя себя на место воина, сражающегося за свои принципы и убеждения, человек пугался жестокости, которая неминуемо преследовала бы его на поле брани. Но так бывает только в мыслях и представлениях, потому что тот, кто не был на настоящей войне, не знает, что все чувства отключаются. Нет места, нет времени страху, сочувствию, нет возможности думать о высокоморальных идеях. Есть только ты и враг. Тот, кого назовут убийцей и тот, кто станет мертвым.
Раз побывав на войне, ощутив дыхание смерти над своим плечом, почувствовав резкий прилив сил, на последний, самый нужный, отчаянный рывок, уже невозможно забыть то, что видел, то, что чувствовал. Невозможно вернуться с войны прежним. Никто не возвращается тем, кем когда-то был. Не представляется реальным сказать, в какую сторону меняется человек, пройдя хотя бы одну войну. Но можно утверждать наверняка – нет пути назад, прочь от жестоких, ломающих сознание и личность воспоминаний. Они будут преследовать во снах, будут заставлять кричать, стенать, не выпустят из лап кошмара. А по пробуждению человека будет ожидать новая ловушка – отличить явь от сна. Это только кажется простым – разграничение вымышленного и реального миров. На деле же все сложно и запутанно.
Не приведите боги, если вам удастся выжить на войне. Вы будете мучимы жестокими сценами прошлого на протяжении всей своей жизни. Но если это все-таки случилось, смело рвитесь в следующий бой. Только так вы укрепите себя, свой дух и свою волю, которая больше никогда не сломится.
А ведь каково бойцам, прошедшим одну, две, а то и три войны? Их руки грубые, с жесткими мозолями – от держания оружия, неважно какого. Меч, алебарда, посох. Глаза этих воинов полны картин сражений, они видят каждого погибшего солдата, такого же, как и они – сражавшегося за свои убеждения, за свою веру, за свой Свет. Как спят они, прошедшие страшные ужасы войны? Как громко кричат, или как сильно стискивают зубы, потому что во сне им кажется, что любой звук с их стороны может обратить на них внимание врага?
Кто может понять их, давно других людей? Кто может узнать их, давно чужих, уже давно не мужей, не братьев и не сыновей, которые однажды переступили порог дома, идя на войну?
Они одиноки.
Даже среди боевых товарищей, таким же чудом выживших, они одиноки. Каждый в своем сражении, каждый видит своего врага, каждый видит свои ошибки. И каждый чувствует груз только своей вины. Никто из них не видит друг друга как тех, кто подавал воду, когда кто-то умирал от жажды, никто из них не видел в друг друге лекарей, которые спешили залатать раны.
Война отпечатывается не только на страницах истории. Человеческая память – настоящие книги, огромные тома эмоций, переживаний, воспоминаний. И покуда жива память об оживших страхах, о настоящем отчаянии, о том, что зовется – ВОЙНА – пока люди будут помнить тех, кто погибал за их жизни, будет жить в сердцах и умах мысль, чувство единства. Единства со своим народом, с чужим, со всеми.
Ведь смерть не щадит никого. Никого не оставляют без внимания боль и страдания.
Пока в людях живо осознание равенства, войн не будет. Пока есть надежда на человеческую память, будет жить история, будет идти дальше, не замыкаясь в цикл вечной вражды и кровопролития.
***
Всполохи магии взрывали землю, поднимая в воздух камни и комья земли. Не успевала пыль и грязь опуститься, как тут же вздымались горы из валунов, земля стонала, кричала от бесконечной боли, от пронзающих ее изнутри шипов, от проникающего в ее недра яда.
Валились деревья, придавливая своими могучими стволами тела неловких, неуклюжих и зазевавшихся мечников и магов обеих сторон – Света и Тьмы. Горело пламя, освещая все вокруг, на многие мили вокруг, с неба били сжигающие дотла горящие столпы вперемешку с лунными копьями Селемене. Кричали незримые трубы, подбадривая и залечивая мелкие раны союзников Тресдин. Обрушивались градом священные стрелы Бронзового Легиона, пусть и призрачный, он все еще мог поддержать своего командира.
Это был своего рода туз в рукаве Тресдин. Но она не могла залечивать раны постоянно, иначе начинала чувствовать усталость и резкое падение сил.
Рассекая глевией воинов-крипов армии тьмы, она, подобно ледоколу, двигалась вперед, движимая лишь одним желанием – убить главного врага, самого опасного, самого страшного, являвшего собой почти все зло во плоти. Она знала, что в далеких землях его знали под именем Леорик. Но здесь, в этих краях, его чаще называли Остарион Пришедший Извне.
Иногда Тресдин ловила краем глаза светло-зеленые отблески спектрального огня, не путая его с блеском скверны, что исходила от Террорблейда. Женщина заметила, что демон сражался отчаянно, по нему было видно, что он, как настоящий хищник, защищает свою уютную нору, которую потревожили ни с того ни с сего. Она была несколько удивлена такой преданности, но вовремя вспомнила про контракт Мародера и Драгонуса. Скайрас молодец, решившись на такой отчаянный шаг. Оставить свою душу ради призрачного шанса на спасение своих боевых товарищей…