Я кивнула, и продавщица снова ушла. Медленно я обошла магазин по периметру, полистала книги, поразглядывала старые открытки и оказалась у прилавка. Здесь лежала прямоугольная коробочка с выступающей передней частью. Я потянулась, чтобы рассмотреть ее.
– Если разобьешь, заставлю платить, – деловито сказала продавщица, наблюдая за мной из своей каморки.
Я отдернула руку:
– Что это?
– Ну открой и посмотри. Осторожно только!
Я покрутила коробочку в руках и нашла кнопку. Коробка оказалась чехлом для старого фотоаппарата. Холод его корпуса обжег ладонь, и я тут же ощутила давление.
– Ого, тяжелый.
Продавщица ничего не ответила.
– Он пленочный, да?
– Ну уж не современный, если в старье лежит.
Я покрутила фотоаппарат в руках и осторожно положила его вместе с чехлом на прилавок.
– Возьмешь?
Я пожала плечами. Понятия не имела, что с ним делать. Даже пленку видела только один раз: нашла среди старых бабушкиных вещей.
«Да и зачем мне этот фотоаппарат? Куплю, а он будет так же валяться… И дорогой, наверно», – подумала я.
Хотя пленочные фотографии, которые одноклассницы выкладывали в свои профили, мне очень нравились своей притягательной энергией жизни. Вдруг я представила себя в компании подружек: мы на вечеринке, берем фотоаппарат, делаем селфи… Вспышка! И появляется чуть смазанное фото, полное задорной силы юности. Нарисованная картинка так захватила меня, что покупка фотоаппарата казалась первым решительным шагом к ней. Я провела пальцем по чехлу. Мне понравилась элегантность старого фотоаппарата. Он был изящно-черный и ладный в отличие от современных махин. И название «Смена» было так красиво написано, будто от руки, аккуратно, как в школьной тетради.
– Подскажите, а сколько?..
– Что? Фотоаппарат?
– Да.
– За пятьсот рублей забирай. Но ничего о сохранности и качестве сказать не могу.
– Хорошо.
– Ну смотри, я предупредила. Потом не приходи ругаться, сразу говорю: деньги не верну.
– Хорошо, хорошо.
Когда дождь перестал, я вышла из магазина. В нос ударил запах сырого асфальта. Было промозгло. Холодный ветер залетал под плащ и свитер и неприятно кусал живот.
Я вынула фотоаппарат из чехла и приложила его к глазам. Потом убрала. И снова поднесла. Мир через глаз прошлого выглядел немного размытым и желтоватым. Я убрала фотоаппарат в чехол, прижала к груди и быстро пошла домой.
В квартире было тепло. Судя по бряцанью ложек, родители, как и всегда в тишине, пили чай. Я прошла на кухню в плаще и показала им свою находку.
– Ну и зачем? – спросил папа.
– Здорово же, пленка… Пап, только мне надо, чтобы ты показал, как он работает.
– Ой нет. Я в свое время намучился. Я вот не понимаю, Вер, у тебя в телефоне камера в десять раз круче, чем у этого старья! Снимок сразу же появляется, проблем никаких, все за секунду! Ну зачем тебе эта головная боль?
– Ну хочется ей, – сказала мама, – пусть…
– Да пожалуйста, пожалуйста. Просто зачем?
– Так ты научишь? – спросила я.
– Давай сама. В Интернете все есть. Это не так сложно.
– Мам, а ты?
– Ой, я не умею, Верунь.
Весь вечер я провозилась со своей покупкой. Сначала долго оттирала чехол и корпус от старой пыли и грязи. Затем смотрела видеоинструкции к фотоаппарату. Расстояние до объекта, количество света…
«Неужели одноклассницы тоже во всем этом разбираются?» – удивилась я.
Почему-то казалось, что единственное отличие старого фотоаппарата от современного в том, что нужно проявить потом пленку. Кстати, о ней. В нашем городе пленок не продавали, пришлось заказывать ее из соседнего, и туда же потом нужно было бы по почте отправить на проявку. А это все долго…
Так толком ни в чем и не разобравшись, я отложила фотоаппарат и с разочарованием на него посмотрела. И зачем только я его купила? Все слишком сложно. Картинка с подружками уже начала меркнуть в моей голове, и, расстроившись, я пошла спать.
5
Утром я проснулась в самом темном настроении, какое только у меня было. Во время покупки фотоаппарата я обрела надежду, что все в моей жизни может измениться, что вихрь пугающих мыслей под действием фотокамеры замрет, как на снимке, и я смогу начать строить свою жизнь без оглядки на те страшные картинки, которые рисовало мне мое воображение. Но фотоаппарат не принес никакого облегчения, управиться с ним оказалось муторнее и сложнее, чем я представляла, и все надежды стали гаснуть, будто свечи одну за другой накрывали гасильником.
Не доев кашу за завтраком, я быстро собралась, наплела про контрольную, к которой нужно успеть подготовиться, и убежала в школу. Любое общение казалось сейчас непосильной ношей. Замкнувшись в себе, я шла быстрым шагом, никого и ничего не видя, пока в голове крутились картинки смерти в одиночестве одна страшней другой: «А если мое состояние парализованности перед жизнью никогда не пройдет? Если я такая на всю жизнь? Рано или поздно не станет родителей и что тогда будет со мной? Кому я буду нужна?»