Джун мог раскрыть себя или свои мотивы. О какой революции может идти речь, если никто не понимает, что происходит?
Аяко придвинулась ко мне и поставила чаван чая матча на татами передо мной. Я поклонилась, глядя в пол.
— О тэмаэ чоудай иташимасу.
Я сказала эти слова и поставила на ладонь чашку, восхищаясь вишневыми лепестками, нарисованными на ней.
Я вспомнила Томо в парке Сунпу, как лепестки падали, окружая его.
Чай всегда был крепче, чем казался на вид. Его вкус всякий раз удивлял меня.
— Ну? — прошептала мне Юки. Я оглянулась на нее с тревогой, во время получения чая разговаривать не следовало, но она сидела так ровно, словно ничего и не говорила. Аяко приступила к обслуживанию следующей девушки, учительница, похоже, нас не замечала.
— Что? — прошептала я, делая осторожный глоток чая.
— Вы с Томохиро уже этим занимались?
Я подавилась чаем, закашлялась и стукнула чашкой по полу. Аяко взглянула на меня испуганно, а учительница недовольно покачала головой. Юки достала свое полотенце и протянула мне. Я вытерла чай, пролившийся на подбородок.
— Видимо, нет, — сказала Юки. — Что же вам мешает?
Я чувствовала, как жар разливается по лицу. Я думала, что спасение мира пока что важнее. С приоритетами, ты, наконец, разобралась, Грин. Лучше поздно, чем никогда.
— Я просто… еще не готова.
Юки нахмурилась и взяла куромоджи, маленькую бамбуковую палочку, которой она отрезала кусочек бобового пирожного, что стояло перед ней.
— Ты слишком много об этом думаешь. Ты уже не в Америке, Кэти. Здесь это не такая большая проблема. Просто сделай.
Жар пополз к шее. Да, я была в Японии, но все еще оставалась собой.
— Он ведь тебе нравится?
Я посмотрела на нее так, словно она была с другой планеты.
— Да.
— Так сделай это.
— Ты так говоришь, будто это пустяк, — сказала я. И подняла к губам чашку, чтобы скрыться от нее. Другие девушки ее слышали. Пусть мы и шептались, они явно ее слышали.
— Да, но вы — милая парочка, — сказала она. — Тан-кун сказал, что Томохиро — хороший. Так что мешает?
— Не знаю, — сказала я, отрезая куромоджи кусочек пирожного. Не сама мысль об этом меня пугала, а то, как легко об этом говорила Юки, словно это было пустяком. Мне же казалось, что такие мысли должны оставаться в тени разговоров с Томо, а не среди других учеников на чайной церемонии в школе.
Конечно, я думала об этом, но не вполне доверяла себе. Сердце и разум не пришли к общему мнению. Чего именно я хотела? Не пожалею ли я? Пожалею ли, не сделав это? Чего я жду и почему? Было так сложно понять, где правда, когда все вокруг заливали чернила, когда их волны уже набегали на берег в кошмарах.
— Первый раз самый сложный, — сказала она. — А потом все просто. И я уверена, что Томохиро уже так делал. И не раз.
— Боже. Ты вообще слышишь, что говоришь?
— Что? — спросила Юки. Учительница смотрела на нас, а мы какое-то время смотрели перед собой, выпрямившись и не говоря. А потом Юки шепотом добавила. — Он все же на третьем году.
— Юки! — чего я точно не хотела, так это представлять Томо с другой девушкой. Смущало думать и о нас с ним. Он уже это делал? Делал это с Мию? Отлично, и если мы дойдем до этого, он будет опытным, а я буду чувствовать себя униженной. Но если я не могла думать об этом, не подавившись чаем, значит, я не была готова? В Нью-Йорке все было проще, там, если и были свидания, они не были серьезными, во мне ничего не вспыхивало. Но Томо заставлял все внутри пылать, прикосновения сметали все мысли, озаряли тьму звездами.
Нет, я знала, как сложно остановиться с Томо, как сложно было думать, когда он был самим теплом, мягкостью и звуком. А тот звук, что урчал в его горле, когда мы целовались? Его волосы щекотали мою шею. С ним все казалось правильным. Может, Юки была права. Может, я зря нервничаю.
Юки склонилась ко мне, задев плечом.
— Ты ведь сейчас представляешь это?
— Хватит, — я с тихим смехом толкнула ее плечом. Она поджала губы, Аяко снова возникла перед нами. Она с подозрением смотрела на нас, а мы дрожали, сдерживая смех. Чашка покачивалась в моей ладони, когда Аяко забрала ее у меня, а потом у Юки. Она отвернулась, и мы рассмеялись.
Под недовольным взором учительницы мы с Юки помогали собирать кусочки бумаги ваши, на которой отпечатались силуэты пирожных в виде цветка.
— Думаешь, Тан-кун уже это делал? — спросила Юки.