Его грудь вдруг прижалась к моей спине, он крепко меня обнял, обхватив здоровой рукой мои плечи. Запах ванили и мисо окружил меня, я вдыхала его, а волосы Томо щекотали мою шею и щеку.
— Томо, — тихо сказала я. Его руку я обхватила пальцами и закрыла глаза, растворяясь в его объятиях, он заполнял мой мир.
— Я не думал, что смогу сделать так снова, — сказал он. — Я думал, что все кончено.
Я тоже. Но я не хотела говорить об этом. Все это осталось в прошлом. Мы сразились и победили.
Томо отпустил меня и придерживал одной рукой мое пальто, пока я вытаскивала руки из рукавов. Мы прошли в его комнату, где он пригладил одеяло, покраснев.
— Ты спал? — улыбнулась я.
— Нет, — сказал он, расправляя уголки одеяла. — Я, кхм, учился.
— Угу, — я посмотрела на его стол, где на одной стороне лежала гора учебников для экзаменов, а на другой — стопка анкет. «Токийский университет искусств» — гласила надпись на верхнем листке. Сердце сжалось. — Томо.
— А?
— Ты хочешь подать заявку в Гейдай?
Он попытался сохранить невозмутимое лицо, но я услышала восторг в его голосе.
— Маа. Думаю, сначала нужно хорошо написать экзамен, а там и поглядим.
А две недели назад он даже слово «меч» не мог написать без риска. Теперь он мог свободно изучать искусство.
— А твой папа?
Томо издал смешок.
— Кое-что не меняется, — сказал он. — Но он смирится. Наверное.
Я открыла сумку и устроила домашнее задание между стопками бумаг и учебников.
— О, сэнкью, — сказал он.
— Всегда пожалуйста. Так я могу тебя видеть каждый день.
Он рассмеялся.
— Тебе не нужен повод.
— Как твоя рука? — он сломал ее, когда сила Тсукиёми чуть не разорвала его на части. Когда он взбирался по ступенькам, было видно, что он еще и ногу потянул. Из-за ран и синяков ему пришлось пропустить турнир кендо.
— Врач сказал, что написать вступительные экзамены в феврале я смогу, если буду соблюдать указания.
— А ты?
Томо криво улыбнулся.
— Томо.
— А я не люблю приказы.
Я вздохнула и опустилась на его кровать.
— Но экзамены важны, и ты это знаешь.
— Кэти, — его голос был низким и красивым. Я хотела целовать его снова и снова, ведь теперь мы были свободными. Но вместо этого я сидела рядом с ним, он передал мне милую тетрадку с картонной обложкой. На голубом фоне были маленькие панды и коричневые медведи, дополняли картину деревья сакуры и улыбающиеся онигири.
— Что это? — спросила я.
Он покраснел.
— Открой.
Я медленно перевернула обложку и удивленно открыла рот.
— Ох.
Новый альбом с рисунками, наброски были еще красивее, чем раньше. Цветы были полны оттенков серого, очерчены осторожными черными линиями и казались такими настоящими, что хотелось понюхать их. Рисунки трясогузок и оленей, бегущих лошадей и драконов в небе. Я быстро переворачивала страницы, желая увидеть больше. Красота переполняла меня, окружала меня, пока я не забыла все, кроме мягких линий карандаша, кроме особого голоса Томо, для которого ему не нужны были слова.
Так он видел мир. Это было в его сердце. Он рисовал разное, но он рисовал это сам, рисовал прекрасно и свежо.
Я перевернула страницу и замерла.
Он нарисовал меня. Мое лицо было повернуто к окну поезда, волосы выбились прядями из хвоста. Я перевернула страницу и там снова увидела себя — изгиб своей спины, свою ногу, я сидела на краю пруда, подняв голову к небу. Еще на одном рисунке я сидела за столом, подперев рукой голову, карандаш замер над страницей, пряди волос плясали на ветру их открытого окна.
Я перевернула страницу. Незаконченный рисунок меня, тянувшейся за книгой на полке, простыня была обернута вокруг моего тела, как на мраморных статуях. И она плотно прилегала к моему телу, из-за чего мои щеки запылали.
Томо нервно рассмеялся и забрал альбом.
— Этот ты не должна была видеть, — он закрыл альбом и оставил его на кровати. — Хотя я не могу еще изобразить все детали.
Я покраснела еще сильнее. Но рисунки не были опасными и сделанными на скорую руку. Они были нежными и изящными, такие могли висеть в музее. Я ощутила благодарность за то, что он мог видеть такую красоту во мне, как и я видела ее в нем.
— Они прекрасны, — сказала я. — Ты так талантлив.
Его лицо стало красным, как умебоши.
— Не очень-то.
Я толкнула его плечом, ощутив отголосок боли от заживающего синяка после встречи с кирином.
— Не скромничай. Но осторожнее с рукой, ладно? Тебе ведь нужны вступительные экзамены для школы искусств.