И, тем не менее, Фьорд чувствовал себя гадко. На свете было мало людей, к которым Фьорд тянулся. Отец. Риа. И даже его своенравная сестра. Все они являлись чем-то жутко важным, по-настоящему важным. Все они являлись составляющими его жизни. Но теперь Эльбу изгоняли, не представляя, к каким последствиям это может привести. Что ждало ее в замке Станхенга? Каким был Вольфман? А его радеющая мать леди де Труа? Выживет ли Эльба в совершенно новом мире? Фьорд боялся, что его безумные помыслы сбудутся, и на долю сестры выпадут испытания, из-за которых они больше никогда не увидятся.
Фьорд зашел в покои сестры без стука. Три молодые девушки вились возле Эльбы и поправляли ее голубое платье, юбка которого переливалась серебром, будто чешуя рыбы. Эльба заметила брата в отражении зеркала. Е е глаза излучали обиду, такую же глубокую, как и Лазурный океан Калахара.
— Я почти готова, отрезала она, можешь не переживать.
— О чем не переживать?
— Ты ведь думаешь, я убегу. Девушка обернулась, взмахнув воздушным подолом, и расправила плечи. Так вот убегать мне некуда. Мой дом больше не мое убежище.
Сестра сошла с места, остановилась перед окном и опустила подбородок. Она хотела в последний раз посмотреть на просторы Эридана, на гигантские водопады и горы. Она не представляла, как будет жить без грохота бурлящей воды. Н о сил проститься не было. Она искоса посмотрела на брата, упрямо сдерживая нагрянувшие слезы, и прошептала:
— Можешь быть счастлив. Мне так больно, как никогда еще не было.
Юноша отвернулся. Его легкие обдало горьким пожаром, и он отчеканил:
— Оставьте нас.
Девушки послушно покинули просторные покои. Лишь каменные стены, кровать да широкое окно. Н ичего лишнего и громоздкого. Эльбе нравилась свобода.
— Все будет хорошо, отстраненно пообещал Фьорд, вновь посмотрев на сестру.
— Думаешь?
— Отец пытается избежать опасности.
— Он хочет, чтобы ее предотвратила я, Эльба отвернулась, и ее волосы цвета смолы скатились по плечам. Девушка стиснула пальцы. Но знаешь, я не удивлена.
— О чем ты?
— О тебе.
Девушка посмотрела на брата пронзительным взглядом, и Фьорд почувствовал, как в груди зазвенело. Ее блестящие глаза пылали, горели, блестели от отчаяния! И он не мог на нее смотреть, не чувствуя себя ужасным предателем.
— Это решение отца. Неужели ты думала, что я буду с ним…
— О, нет, Эльба вдруг усмехнулась, о таком даже Пифия не стала бы просить. Мы с тобой прекрасно понимаем, что перечить отцу не твой конек.
Брат оскорблено прищурился.
— В тебе говорит злость.
— Разве? Девушка повернулась к брату и застыла. Она то и дело сжимала дрожащие пальцы. Е й нельзя было показывать испуг. Нельзя. Нельзя! Слезы норовили покатиться по щекам, плечи вздрагивали от холодных порывов ветра. Эльба хотела кричать во все горло, но она молчала. Она была слишком гордой. Нам пора идти.
Девушка перекинула тонкую вуаль через голову, и она полностью прикрыла ее лицо. «Возможно, вуаль придумали для того, чтобы скрывать слезы» подумала она. Девушка направилась к двери, а Фьорд зажмурился и сглотнул колючий ком, прикативший к горлу. Как он мог помочь? Что мог сказать? Юноша перевел дух и направился следом за сестрой.
Люди всегда беззащитны пред решением Богов. Осталось лишь признать это и найти в себе силы жить по их правилам. Раньше Фьорд думал, что у него получается. С егодня он не был в этом уверен.
На площади перед Горным замком мужчины били в барабаны, их шум разносился по Эридану, будто раскаты грома. Женщины в тонких лоскутах танцевали перед мостом. О ни ждали девушку, выкрикивая ее имя, растягивая его, словно пленительную песнь. Девушке предстояло пересечь реку, чтобы получить благословение самой старой знахарки Эридана. Раньше ни одна Полуночная не покидала родного дома, и жители волновались, беспокоя и пробуждая недра океана; на поверхности воды появились первые бурлящие гребни, волны бились о берег, крича от боли, и Эльба слышала их стоны, шагая по деревянному мосту. У нее больше не осталось сил притворяться, и вместе с океаном плакала и сама девушка, но сквозь светло-голубую вуаль слез не было видно, и она продолжала упрямо идти вперед.
Фьорд шел за сестрой, не поднимая глаз. Он смотрел на подол, скользящий змеей за ее ногами, и неровно дышал. Почему виски горели, а руки била дрожь? Юноша прекрасно понимал, что теперь во вражде не было смысла. Эльба займет место рядом с Вольфманом Барлотомеем, а он, наконец, станет единственным наследником, достойным Эридана. Все складывалось как нельзя лучше! Почему же ему так хотелось прекратить это действо?
Эльба остановилась перед низкорослой, морщинистой женщиной. На той висели две тонкие тряпки, едва прикрывающие грудь и бедра. Знахарка потянулась к лицу девушки и улыбнулась, открыв беззубый рот. Она посмотрела в ее глаза.
— Эльба Полуночная, дочь Атолла Полуночного, дочь вождя и змеиной жрицы. Чему ты научилась и что расскажешь мужу? Какая ты есть и какой рядом с ним будешь? Я уже плохо помню твою мать, но помню тебя, твой первый крик и первый глоток воздуха. У женщины заискрились широкие глаза. Она приподняла вуаль и накинула ее поверх своей головы, и теперь молодая красавица Эридана глядела в глаза самой старой женщины Дор-Валхерена. Б оишься?
— Нет.
Знахарка нахмурила морщинистый лоб и вытерла шероховатыми пальцами мокрые дорожки слез на щеках девушки. Женские песни не утихали, музыка лилась сквозь ткань, сквозь время. Эльба судорожно втянула запах океана, а знахарка скривилась.
— Их цель это наша цель. Она ударила кулаком по своей ладони. Ноги, голова и руки. Все это у них есть. Но воля… она здесь, она ткнула Эльбу в грудь, будь сердцем.
— Чьим сердцем?
— Сердцем мужчины.
Эльба в недоумении прищурилась, а знахарка с сожалением поджала губы. Ее голос неожиданно стал совсем тихим и хриплым:
— Мы не выбираем тропу. Мы оставляем на ней следы. Иногда приходится обходить чьи-то отпечатки, потому что по этой тропе проходили уже многие. А, порой, приходится пробивать свой путь, женщина взяла хрупкое лицо девушки в ладони. Ты будешь первой, Эльба. И даже если ты не хочешь становиться сердцем Вольфмана, стань сердцем Вудстоуна.
Девушка ощутила, как рыдания вновь рвутся наружу, но зажмурилась и кивнула. Из ее глаз полились слезы, и знахарка неожиданно тоже заплакала, старая женщина смахнула воду со своего лица и прошлась мокрыми пальцами по щекам молодой девушки.
— Я благословляю тебя. Они посмотрели друг на друга. Жизнь приходит и уходит, но имена остаются навечно. Пусть имя Эльбы Полуночной странствует по океану столько, сколько дышит народ Калахара.
ЭЛЬБА
Риа не вышла попрощаться.
Атолл подошел к дочери, но она не взглянула не него.
Первые несколько часов пути Эльба думала лишь об этом. Почему Риа не поборола обиду и не вышла из замка? Почему Эльба не поборола обиду и не простилась с отцом?
Полуночные славились упрямым нравом. Но раньше Эльба не обращала внимания.
Ехать верхом было невероятно сложно. Девушка постоянно скатывалась с седла, и ее лошадь недовольно покачивала головой. Фьорд тоже чувствовал себя некомфортно. Он не подавал виду, но девушка видела, какими белыми были его пальцы, сжимающие поводья.
Вольфман послал семерых мужчин за будущей королевой. Эльба подумала, что ему недостает щедрости, раз она достойна лишь семи стражей, но потом вспоминала об отце, а он отправил с ней лишь одного Фьорда. Интересно, самоуверенными были мужчины? Или все-таки глупыми? Девушку не покидало странное ощущение тревоги, и она поглядывала по сторонам сквозь тонкую вуаль в поисках опасности. Ей стало совсем невмоготу, едва за спиной остались Северные ворота древние, плакучие ивы, ветви которых были сплетены высоко в небе толстой аркой. Фьорд предлагал отправиться до Вудстоуна коротким путем через Южные ворота, но Атолл запретил приближаться к границе Арбора. По его мнению, там могли находиться солдаты Алмана, а встреча с ними закончилась бы кровопролитием.