Небольшой отряд из пятнадцати стражей, не считая короля, Эрла Догмара и Аргона, направлялся на север Калахара в огненные земли Халассана. Каменные сердца с большим трудом сдерживались от острот в сторону самого Черного Ястреба, который обворовывал их казну на протяжении многих лет. Аргон вместе со своей шайкой дикарей пробирался в их казармы, тайком забирал провизию, он устраивал засады, поднимал ложную тревогу, и именно он ехал впереди колонны с абсолютно невозмутимым видом; количество угрюмых взглядов, прожигающих его спину, увеличивалось с каждым ударом подков об иссохшую землю Вудстоуна. И как бы гневно Вольфман Барлотомей не поглядывал в сторону своего нового союзника, его злость терялась на фоне перекошенных от возмущения лиц, а самое негодующее лицо было у Эрла Догмара. Он так стискивал в кожаных перчатках поводья, что костяшки его пальцев звонко трещали, и так как путь до Фера был долгим, Аргону приходилось терпеть и этот звук, и шепот за спиной с завидной стойкостью.
Отряд короля Вольфмана Барлотомея пребывал в пути уже четвертый день. Солдаты останавливались на ночлег, выстраивали гигантский, двухъярусный шатер с позолоченной бахромой для его величества, а потом под звездным небом выпивали эль и хохотали о том, как от них несет псиной, и как хотелось бы им вернуться в Станхенг, чтобы провести ночь в объятиях распушенных девиц Гунноры из пивной.
Ночи стали светлее. На пятые сутки Аргон сидел, облокотившись о корявое, черное дерево, которое, казалось, горело годами, но так и не превращалось в пепел, и следил за ультрамариновым небом, сжимая в пальцах холодный металл отцовского клинка.
Ему хотелось вновь увидеться с отцом. Ему хотелось похоронить его. Достойно. Так, как хоронят всех летающих людей сжечь тело и развеять пепел на западном ветру. Но он не мог отплатить Эстофу за верность и любовь, он не исполнил его желание, не поборолся за его великое имя. Он оставил пепел отца на пограничном утесе Арбора и ушел.
Ядовитая желчь прокатилась вдоль пищевода, расползлась по венам, как по паутине, и Аргон зажмурился, тешась лишь единственной отрадой в своих мыслях: картиной отрубленных голов Осгода Беренгария и Алмана Многолетнего на серебряном блюде. Так он справлялся с болью каждый день и каждую ночь. Он представлял, как мстит за отца, он представлял, как поднимает голову Осгода над землей, и как кровь из его оторванной шеи скатывается по его запястью и плечам. С этими мыслями он засыпал и просыпался. Лишь вера в отмщение не позволяла ему сойти с намеченного пути.
На шестые сутки земля под ногами окрасилась в темно-оранжевый цвет и покрылась широкими трещинами. Деревья исчезли. Перед путниками расстилалась мертвая пустыня, края которой не было видно. За холмами находился пограничный город Фер, где раньше жили хранители Халассана и лучшие стражи Опаленных. Огненная земля не давала много еды, но в ее недрах покоились залежи золота и алмазов. Р еки, такие же коричневые, как и пески, обогащали страну и ее жителей, а в рудниках добывалось самое большое количество драгоценностей во всем Калахаре. Богатство Халассана скрывалось за картиной мертвой земли, и, казалось, что в бесконечных пустынях можно найти лишь смерть, но никак не сокровища. После массового истребления огненных санов смельчаки из Дамнума и Вудстоуна пытались добыть золото Халассана, но никто из них так и не вернулся домой.
Аргон стянул с плеч шерстяной килт, расстегнул верхние пуговицы рубахи и жадно припал губами к небольшой фляжке с водой. Чем ближе к Феру, тем душнее становилась погода, и солнце, словно издевалось над непрошеными гостями, обрушивая на их головы безжалостные, острые лучи. Предводитель прикрыл ладонью глаза и процедил:
— Жарит, как в аду.
— Как долго нам еще идти до Фера? Спросил Вольфман, взглянув на Догмара. В его глазах пылала жуткая усталость, а по лицу толстыми струями лился пот, но он не снимал королевских одеяний, сверкающих доспехов и атласного, алого плаща. Он был королем и не имел права расхаживать в одной тунике перед отрядом каменных сердец. Сутки?
— Уже ночью вы будете отдыхать в достойных покоях, ваше величество.
— Сомневаюсь, что нам предоставят покои.
— Вы король…
— … Станхенга, продолжил юноша, изнуренно сгорбив плечи. Вечером разобьем лагерь, а утром отправимся на переговоры с главой Фера. Нам нет нужды злоупотреблять гостеприимством огненных санов, даже если оно у них имеется.
Догмар покорно кивнул, а Аргон глотнул еще воды. Удивительно, как такой грубый и дикий мужчина, как Эрл Догмар, беспрекословно выполнял приказы короля? Он старел, слабел, становился еще злее и надменней, но, тем не менее, умело и верно прислуживал. В краях Аргона таких людей ценили, и потому даже сам юноша, несмотря на свое скверное отношение к сэру Догмару, проникся к нему уважением. Преданных соратников найти не так просто, как кажется. Каждый из них стоит десятка бравых воинов.
Колонна двинулась северней, и герб с изображением золотых колосьев Станхенга распрямился на сильном ветру. В глуши пустыни были слышны лишь топот ног, копыт и звонкое бренчание искусных доспехов каменной армии. Воздух был настолько сух, что горло неприятно саднило, и Аргон машинально отпивал воды, а потом ругал себя за то, что так вольно распоряжался запасами. Когда день клонился к сумраку, перед путниками открылся вид на четыре гигантские, каменные статуи, обозначающие границу Халассана. За этими колоннами располагалась территория огненных санов или же, как их называли в народе, «опаленных призраков». Аргон нахмурился, посмотрев на сторожевые вышки на пиках массивных скульптур, и сбавил скорость.
— Там никого нет, сказал он, сощурив глаза. На вышках.
— Город в руинах, рявкнул Догмар.
— Но он живет. И на сторожевых пунктах должен кто-то стоять.
— У них не так много людей, чтобы выставлять их на пограничной линии.
— Их народ истребили. Только болваны не будут обороняться.
— От кого обороняться? С недоумением переспросил король Вольфман и взглянул на рыжеволосого спутника. Тот так сосредоточенно нахмурил лоб, что король невольно засомневался в своих же словах. Люди боятся посещать огненные земли.
— Но мы ведь здесь, парировал Аргон.
— Первые гости за сотню лет!
— Возможно, не первые.
Предводитель выехал немного вперед, ударив коня по бокам, а Вольфман поджал губы и откинул назад голову, чтобы лучше изучить необъятные колонны. Они так далеко уходили в небо, что казалось, их пики касались солнца. Железные лестницы спиралью овивали скульптуры и заканчивались на самом верху, перед деревянными сторожевыми вышками, но там, действительно, было пусто. Король встревожено отвернулся.
Спустя какое-то время перед Аргоном вырос небольшой, тициановый город Фер. Аргон остановился на вершине холма, с высоты птичьего полета напоминающего хвост змеи, и изучил полосу каменных домов, крыши которых имели деревянных каркас, укрепленный на стропилах. Улицы пустовали, песчаные горы, пожалуй, были единственными живыми существами в этом месте, и они постоянно шевелились из-за сильного ветра. За домами, в окружении плавных холмов, стояло уродливое каменное сооружение замок Фера, а еще дальше, почти над горизонтом, клубились белые облака. Там располагался Хорго город тумана и песка, город, где палящая пустыня встречалась с ледяным течением океана. На мгновение могло показаться, что до Хорго подать рукой, но, увы, так с путниками играло воображение, и многие умирали, так и не добравшись до огненного дома.
Юный король остановился рядом с Аргоном и в растерянности изучил опустевшие улицы Фера: двери маленьких домов были раскрыты, на дорогах лежали чьи-то пожитки. Ветер гонял их из угла в угол и засыпал золотисто-рыжим песком.
— Мы ошиблись? С тревогой спросил Вольфман и тут же бросил взгляд на своего главнокомандующего. Мы неверно растолковали намеренья моего дяди. У кого же он собирался ковать оружие, если здесь никого нет?
— Но тут кто-то был, прогремел Аргон, пусть его мнение никого не интересовало. Интуиция подсказывала молодому предводителю не приближаться к городу, пока он не поймет, в чем дело. Скоро стемнеет. Надо отыскать место для ночлега.