Ксеон приподнял голову. Шея дико горела, пульсировала, и дышать все еще было не просто трудно, а невероятно больно. Он оглядывался, ощупывая пальцами землю, которая и правда пошла трещинами. Выглядело это достаточно странно, Ксеон не понимал, откуда появились кривые разломы, но все мысли улетучились, когда он заметил Эльбу.
Ксеон потерял дар речи, потому что впервые увидел девушку настолько бледной.
В пальцах она сжимала подаренный клинок. С него капала багровая кровь. Девушка встала на ноги и резко втянула воздух, посмотрев на свои руки. Она опять это сделала.
Она опять убила человека.
— Эльба?
— Все хорошо.
— Ты уверена?
— Да. Все… хорошо.
Она видела и пострашнее, переживала и похуже. Она просто помогла другу, и в этом не было ничего плохого, ничего плохого! Девушка зажмурилась, а молодой человек вдруг оказался рядом и протянул к ней руку, но она отступила назад.
— Вы правильно поступили. Вы молодец, Эльба.
— Молодец?
— Конечно. Вы спасли мне жизнь.
— Но я опять убила человека.
— Опять?
Девушка испуганно покачала головой и отмахнулась:
— Неважно.
— Не нужно было убегать от меня… процедил Ксеон, потерев покрасневшую шею пальцами. Я бы вывел нас отсюда, и тогда ничего бы не случилось.
— Но как мы могли уйти? Недоуменно спросила девушка. Если бы я не подоспела вовремя, Милену де Труа снесло бы потоком, ее бы попросту затоптали.
— А лучше бы затоптали вас?
— Я могу о себе позаботиться.
— В том — то и дело, Эльба, отрезал юноша, ступив вперед, не можете. Вам нельзя подвергать свою жизнь опасности. Вы ведь понимаете это?
— Хотите сказать, что я намеренно оказалась сегодня здесь? Может быть, я еще этих убийц сама подослала, чтобы проверить ваши практические навыки?
— Я не это имел в виду.
— А что тогда?
— Есть разница между вами и Миленой де Труа. Теперь уже есть.
— Моя жизнь ничего не стоит, если я убегаю, когда моим людям нужна помощь.
— Поразительно, Ксеон негодующе сгорбился и поставил на пояс руки. Кажется, у Эльбы с Аргоном было много общего. Они совершенно не располагали умениями думать логически и выбирать меньшее из двух зол.
Девушка воинственно расправила плечи:
— То есть?
— Не нужно геройствовать, Эльба. Это не ваша… обязанность.
— А что входит в мои обязанности? Видимо, вы об этом осведомлены.
— Да. Я знаю, что вы должны были делать. Вы должны были послушать меня, и этот ужас в ваших глазах не пылал бы так ярко, вы бы не убили человека.
— Я хотела помочь.
— Вы не воин и не страж. Вы не простолюдинка и не целительница. Вы королева Станхенга! И если вы умрете, с вами умрут надежды этих людей на возрождение мира!
Ксеон так испепеляюще глядел на девушку, что она оскорблено свела брови. Она не была воином или стражем, но она была дочерью своего отца, который защищал народ при каждой опасности, который жертвовал собой ради других. Но Ксеон злился, он смотрел на девушку и рассерженно стискивал зубы, прекрасно понимая, что сегодня он мог умереть.
Но она не понимала. Она не понимала, что ринулась спасать Милену де Труа, но все равно могла потерять кого-то другого. Потери неизбежны. Люди должны выбирать!
— Этот взгляд, прошептала Эльба, шагнув к Ксеону, я его знаю.
— Правда?
— Да. Вы очень похожи на моего брата.
Юноша отвернулся. Он растерянно сжал в кулаки пальцы и бросил:
— Значит, ваш брат был умным человеком.
А потом посмотрел на королеву пронзительным взглядом и ушел, чувствуя где-то в глубине души, что однажды его преданность королеве обернется для него погибелью.
АРГОН
Пустыня Халассана казалась бескрайней. От горизонта до горизонта простирался синий, ультрамариновый ковер, а по нему путешествовал ветер, поднимая золотистые вихри. Песок проваливался под ногами, когда Аргон забирался на холм, чтобы оценить с высоты пустынный город. Его зрение уловило едва различимые во мраке улочки и дома, распахнутые ставни. Если в Фере кто-либо и прятался, делал он это тихо и незаметно. По стечению времени, едва Вольфман догнал молчаливого сильфа, Аргон, крадучись, сошел с холма и тенью проскользил вдоль пустых переулков. Он держал пальцы на рукояти меча, а его изумрудные глаза были широко раскрыты и высматривали в темноте врагов. Король следовал за ним точно в ногу. Иногда юноша спотыкался, потому что Вольфман наступал ему на пятки, но когда он оборачивался, короля уже не было рядом, и он плелся позади.
Аргон не был дураком. Он знал, что юный король что-то задумал, но что именно? Не счесть вариантов. Возможно, он хотел изучить замок до того, как приводить туда стражей, или же ему было любопытно, сумеет ли сильф выкрасть стальные цепи у огненных санов.
Как бы пустынно не выглядели улицы, Аргона не покидало ощущение, будто кто-то за ними следил: из-за волнистых холмов, с покрытых травой крыш, предводитель не видел этих людей, они перемещались ловко и бесшумно и иногда казались плодом воображения, но они были. Аргон точно знал, что они были, он верил своей интуиции, и еще он поверил в людские россказни об опаленных призраках.
В глубине души юноша понимал: переговоры не состоятся. Путешествие Вольфмана едва ли можно было назвать плодотворным. Куда пропало целое поселение? Почему люди огня не встретили их на границе? Все это вызывало множество подозрений. Но ни Догмар, ни король не разделяли его убеждений. Им нравилась сама мысль, что проблемы, которые они прибыли разрешить, не существовали, и можно было возвращаться домой, не считаясь еще и с огненными санами. Ходили слухи о жестокости людей Ровена из клана шакалов, и их боялись в Станхенге. Но людей огня считали безумными, агрессивными и дикими, и их боялись не только в Станхенге, но и во всем Калахаре.
Аргон пытался понять, что могло объединить людей Фера и Арбора? Такой вариант существовал, но какие доводы говорили в его сторону? Алман Многолетний знал только о двух способах приобретения союзников: запугивания их или же обогащения. Запугать тех, кто держит в страхе всю страну, задача не из легких. Но и золота в Халассане столько, что из него можно было бы сотворить новый драгоценный город. Тогда зачем огненным санам сражаться на стороне безумца и тирана?
Что мог пообещать им Алман, чего не пообещал бы Вольфман?
Перед юношами вырос замок из светло-бежевого камня, в темноте он казался серым. Его башни-близнецы сливались с цветом неба, длинные шпили тянулись ввысь. Молодой предводитель поднял голову, изучив соколиным взглядом пустые сторожевые будки, и в очередной раз недоверчиво поджал губы.
— Здесь что-то не так, холодно отрезал он.
— Там кто-то есть?
— Никого.
— Тогда почему мы остановились?
Вольфман смахнул со лба испарину и огляделся, словно ждал, что прямо из песка на него накинутся чаквеллы, жуки, или кто там в почете у огненных жрецов? Огненные саны точно приклонялись перед скорпионами, об этом писали во всех книгах Халассана. Обряд посвящения их совершеннолетних мужчин считался самым жестоким во всем Калахаре. Они съедали живого скорпиона. Даже мысли об этом заставили юного короля поежиться.
Люди Эридана выпивали кровь ягненка с молоком: и девушки, и мужчины. Сильфы выбирали себе будущего ястреба, сокола или сову. В Вудстоуне молодые люди выходили на охоту и не имели права возвращаться домой без добычи.
А в Халассане ели скорпионов. Были ли они цивилизованными? По мнению короля, нет. Во время посвящения санов многие умирали в ужаснейших муках, и никто из других стран не стал бы так рисковать своими людьми.
Аргон молча сошел с места и пробежал вдоль стены, бесшумно переставляя ноги. Он завернул к главным воротам. Пусто. Поднял глаза на окна, закрытые стальные решетками. Пусто. «Слишком просто», подумал он, вытащив из-за спины отцовский клинок. Борясь с внутренним беспокойством, юноша решительно побрел вперед и нагнулся, словно зверь, готовящийся к атаке. Необычное хладнокровие разливалось по его венам. Он вдруг понял, что впервые в жизни готов убивать. Убивать за отца, сгоревшего заживо. У бивать за дом, оставшийся позади. Он даже хотел этого, ждал, что кто-то кинется ему навстречу, чтобы как следует выпустить пар и отыграться на живом существе. Ему и раньше приходилось проливать кровь. Вот только тогда в том была необходимость, а сейчас потребность.