— Ксеон пришел в себя.
— Но он ранен.
— Боль от ран не затуманила его рассудок.
— А что с деревянным клинком первого человека? Ему удалось что-нибудь выяснить?
— Алману не понравились вопросы Ксеона про клинок, и чуть погодя Аргон мрачно продолжил, ему вообще вопросы Ксеона не понравились.
— Сейчас кто-то находится рядом с вашим другом?
— Я попросил Томми покараулить у двери лазарета.
— Томми, королева нахмурилась, пытаясь вспомнить о чем-то важном, ее мысли все кружились, переплетались и смешивались в голове, и она наконец-то кивнула, ваш друг, Томми, он рассказал вам о том, что случилось вчера вечером?
— О Милене де Труа?
— Милена сделала то, о чем всегда говорила, подавлено прошептала королева, она не стала жить без сына. Говорят, что она прыгнула с одной из башен, ее тело упало в реку, и течение унесло его далеко за пределы замка. Я даже не знаю… не представляю…
— Эльба, Аргон бросил на девушку грозный взгляд, надеюсь, ты не собираешься и в этом обвинять себя. Каждый выбирает свой путь. Вольфман умер ради страны, а Милена умерла ради Вольфмана. Их решения были осознанными.
— Их решения были отчаянными.
— Впасть в отчаяние тоже выбор.
— Выбор, у которого из двух вариантов лишь один возможный.
— Милена могла и дальше жить, но она предпочла умереть. Твоей вины здесь нет. В глазах сильфа сверкнула стальная непоколебимость. Мы не настолько важны, насколько может показаться. И не все что происходит, происходит по нашей вине.
— Кто бы говорил.
Аргон удивленно вскинул брови, а нимфа перевела дыхание и пылко продолжила:
— Вы ведь постоянно себя во всем вините. В том, что случилось в Рифтовых болотах, и в том, что произошло с вашим отцом, и даже то, что Ксеон в лазарете, вы наверняка уже приняли на свой счет. Простите, возможно, я ошибаюсь. Но я вижу вас именно таким.
Сильф нахмурился. Он и не подозревал, что его чувства настолько очевидны. Более того, он не хотел, чтобы кто-либо о них догадывался. Признание нимфы насторожило его и заставило задуматься, но не сбило с толку. Аргон прочистил горло и усмехнулся:
— Еще немного и я решу, что ты разбираешься во мне лучше, чем я сам.
— Возможно, так и есть, с умным видом ответила нимфа, со стороны лучше видно.
— Неужели сама королева Станхенга наблюдала за мной со стороны?
Аргон лукаво прищурился, а Эльба бесстрашно ответила на его пристальный взгляд. И тогда Нейрис нахмурилась и почувствовала, как неприятная дрожь прокатилась по телу. Она взглянула на племянницу, но та оказалась совершенно отстраненной. А юный сильф с Фиэнде-Фиэль продолжал кривить губы, самонадеянно и смело.
Женщина отвернулась и, вскинув подбородок, сжала руку племянницы еще сильнее.
«На все воля Пифии», так она решила и не захотела спорить, пусть боялась, что на этот раз ее дорогая Эльба вступила на куда более опасный и хрупкий путь.
В малом зале стояла невероятная духота. Окна были распахнуты, но, казалось, что с улицы приходил еще более горячий воздух. Едва ли солнце прекращало варварски гореть над погруженным в зной Калахаром. Когда-то изумрудные поля Станхенга превращались в иссушенные, рапсовые равнины, а от нагретых каменных плит исходил жар. Поскольку большая часть урожая станхенгцев сгорела, еду в город и деревни поставляли из Эридана, где изменения погоды не сильно повлияли на добычу. Хотя, некоторые поговаривали, что даже в джунглях Дор-Валхерена портились фрукты, гния и умирая от страшного пекла.
Когда в зале собрался совет, на лице Аргона появилась испарина. Он стоял в центре помещения, чувствуя, как каждый прожигает его взглядом похлеще солнечных лучей. Во взгляде Догмара читалось презрение, взгляд Кнута говорил о недоверии. Хуракан ожидал от предводителя решительных заявлений, а Нейрис предполагала, что вожак клана сумеет постоять за своих людей, за людей Калахара, иначе бы не собрал советников всех вместе.
— Ксеон считает, что нам не одолеть Алмана, прямо заявил Аргон.
— Почему он так считает?
Казалось, Эльба научилась мастерски перевоплощаться. Сейчас она была спокойной и холодной, недосягаемой королевой Станхенга, а не обычной речной нимфой. Она сидела во главе стола, на деревянном, массивном троне и напоминала неподвижную скульптуру с белоснежной, мраморной кожей.
— Ксеон видел огромное войско, готовое уже завтра напасть на Станхенг.
— Мы и раньше предполагали, что солдат у Алмана много, рыкнул Догмар.
— Да, мы думали их тысячи. Аргон хищно улыбнулся. А не десятки тысяч.
— Что еще сказал Ксеон?
— Что войско Алмана это не сброд из речных шутов и воров Дамнума, а настоящая армия вооруженных, подготовленных Каменных сердец и огненных санов. По его словам нам не одолеть их теми силами, что у нас имеются. Стражи Алмана воздвигли постройки, которые подкидывают в небо камни, и еще солдаты соорудили ни один мост, а несколько. Значит, переправятся они гораздо быстрее. Аргон замолчал, осмотрел присутствующих сосредоточенным взглядом и медленно кивнул. Все это играет не в нашу пользу. Да, мы придумали, как распределить силы и сломить противника, но мы не ожидали, что он будет превосходить нас в десятки раз. Огненные саны это искусные войны, и уж поверьте, я испробовал их приемы на своей шкуре, юноша мрачно скривил губы. Сражаться нам придется в неравных условиях, а, значит, план нужно поменять. И как можно быстрее.
— Он скоро нападет?
— По словам Ксеона, у нас есть три дня. Но мы можем сдаться.
— Сдаться, девушка возмущенно отвернулась, какая неслыханная наглость. Мы отправляем к нему людей, чтобы сообщить о приближении немыслимой опасности, а он возвращает нам их головы и дает на размышления три дня?
— Уже два, напомнил Хуракан, взмахнув рукой, а потом поджал губы и отпрянул назад, принявшись невинно рассматривать позолоченные, станхенгские знамена.
— Есть кое-что еще… Аргон ступил вперед, расправив плечи, и я считаю, это наш единственный шанс на победу. Он невероятно мал. Но он есть.
Королева вновь посмотрела на сильфа и серьезным голосом спросила:
— Что вы имеете в виду?
— Ксеон сказал, что Алман до сих пор не верит в силу стихий. Он не знает, что люди контролируют воду и воздух. Он…
— …болван? Удивился Хуракан и вихрем приблизился к рыжеволосому сильфу. Будет тебе, мак, это попросту невозможно. Я знал Алмана. Я видел его, мой мальчик! Да, он весьма импульсивен и черств, но он не глупец. Он был королем Вудстоуна.
— Был.
— Он долгие годы управлял самой огромной страной Калахара!
— Не вижу повода разделять твое восхищение.
— Я не говорю тебе восхищаться, разозлился старик, я говорю тебе думать. Никто просто так не правит страной долгие годы, да, иногда на трон восходят по вине случая, но никто на троне не задерживается на два десятка лет по чистой случайности.
— Но люди Вудстоуна действительно не верили в магию стихий, робко проговорила Нейрис, взглянув на советников. Не верили, пока здесь не появилась Эльба.
— Алман король, растянуто пролепетал Хьюго Кнут, пожав плечами. Он должен видеть дальше собственного носа. Наверняка, ему докладывали о речной нимфе.
— И, видимо, он не воспринимал эти слова всерьез.
— И что вы предлагаете? Сведя седые брови, прохрипел Эрл Догмар. Он спустился с небольшого возвышения, на котором располагался дубовый стол, и остановился только перед предводителем. Собираетесь выиграть войну своей шайкой разбойников, которой совсем недавно обворовывали нашу казну?
— Да. Только и ответил Аргон.
— Это нелепо.
— Это возможность победить в сражении.
— Алман знает, что на нашей стороне сильфы Долины Ветров.
— Но он не представляет, на что мы способны, процедил юноша.
— Откуда мы знаем, что ваш друг не лишился рассудка после повреждений? Лицо Эрла Догмара было таким уродливым, что даже оскал его не портил. Испещренное едва заметными шрамами, оно сверкало от капель пота. Алман мог специально его запугать.
— Ксеона трудно запугать.