— Великие Боги, содрогались воины.
— Ведьма!
— Что это?
Солдаты побросали оружие и кинулись вон, неистово крича, но каменные монстры настигали их, хватая в ладони или давя их необъятными ступнями. Эльба контролировала каждое движение скульптур, не обращая внимания на кровь, текущую рекой из носа.
— Вакинья васк мани! Шипела она, перебирая пальцами воздух. Васк мани!
Корни деревьев вырывались прямо из-под земли и неслись за противниками. Нимфа слышала, как они раздирали солдат Алмана на кусочки, видела, как они откидывали части их тел в стороны. И она наслаждалась этим. Она наслаждалась своей мощью и вопила, что есть сил, разрушая все, что находилось вокруг. Она смотрела на разгневанные тучи злая и уверенная в том, что поступает правильно, но из ее глаз лились горячие слезы.
На другом конце поля, у реки, Алман Многолетний в ярости рычал на своих солдат.
— Убейте ее! Е го черный взгляд прожигал нимфу ненавистью. Убейте!
Мало кому удавалось приблизиться к королеве. Но все-таки один из воинов натянул тетиву и выпустил стрелу прежде, чем его смахнула с равнины гигантская ладонь. Нимфа закричала от боли, почувствовав, как стрела вонзилась ее плечо, и обессилено повалилась на колени. Перед глазами все закружилось. Судорога парализовала тело нимфы, и в то же мгновение статуя Вигмана разрушилась, расколовшись на десятки огромных камней.
— Что ты делаешь? Взревел знакомый голос. Эльба распахнула глаза и неожиданно увидела перед собой перепуганного, разъяренного Ксеона. Нужно уходить. Вставай, мы должны срочно уйти!
— Нет, девушка отмахнулась, едва не свалившись на землю. Она перевела взгляд на горизонт, туда, где находился Алман, и прошипела, я убью его, убью их всех.
— Эльба!
Нимфа непослушно поднялась на ноги и зажмурилась от ужаснейшей боли. Вокруг выстроились солдаты Догмара, они прикрыли королеву щитами, и она прохрипела:
— Немного, мне осталось… немного.
Ее рука вновь взмыла в небо, и каменная статуя Алмана направилась к Арбору. Да, Эльба уничтожит их всех, каждую деревню, каждый дом. Алман принес горе в ее жизнь. Значит, она отнимет все, что у него есть. Она отнимет его сердце, она разобьет его!
Эльба закричала, и монстр безжалостно ударил кулаком по земле, отчего появилась гигантская трещина, крадущаяся прямо к королю Арбора. К мерзавцу и убийце! Девушка плакала, наблюдая за раскалывающейся равниной, а Ксеон схватился за ее плечи.
— Что происходит? Он в ужасе смотрел в ее глаза. Эльба, скажи мне, что с тобой?
— Он…
— Кто?
— Он забрал его.
— Кого забрал? Юноша взял лицо девушки в свои руки. Тебе срочно нужно уйти, ты ранена, Эльба, позволь мне тебя увести.
— Он убил его, Ксеон. Язык нимфы заплетался, она чувствовала, как темнота хитро подкрадывается со спины, чтобы неожиданно наброситься на плечи. Девушка изнуренно ухватилась за жилет молодого мужчины, откинув потяжелевшую голову. Убил… его.
— Кого?
Монстр Эльбы разрушался. Буря подходила к концу. Нимфа теряла сознания, но все равно видела лицо сильфа перед собой, его мертвое лицо. Она содрогнулась от боли и еле слышно прошептала:
— Аргона больше нет.
* * *
Армия Арбора отступила. Алман велел выжившим вернуться к реке. Войско Эльбы также было разгромлено. Станхенг понес немыслимые потери, и некоторые из них ничто и никто не смог бы возместить.
Королеву доставили во дворец. Она находилась в ужасном состоянии. Лихорадка не отступала, и казалось, кровь речной нимфы вскипала от безжалостного зноя. Ее закрыли в королевских покоях, будто пленницу, приставили стражу и нескольких лекарей, но Эльбе не становилось лучше. Рана на плече покрылась темно-бардовыми отеками, девушка едва дышала, хрипя при каждом вдохе, словно поперек горла у нее застряли кости.
Риа читала сестре каждый день, несмотря на то, что глаза ее жутко щипали. Ни одну ночь она проплакала, думая о Томми. О на услышала от Нейрис, что, возможно, стрела, из-за которой Эльба и находилась в бессознательном состоянии, была отравлена. К счастью, совсем скоро эту идею опровергли, и девочка нашла в своем сердце искорку надежды.
В один из дней в королевские покои пришел Ксеон. Он выглядел разбитым. Юноша остановился на пороге, разглядывая бледное, вспотевшее лицо речной нимфы, и ощутил в своем сердце невероятную печаль. Он подошел к Эльбе, протянул руку и робко погладил ее белоснежную щеку кончиками пальцев. Как же ему хотелось, чтобы она очнулась! И в то же мгновение молодая девушка неожиданно повернула голову навстречу его ладони.
Глаз она не открывала, тело ее не шевелилось, но губы внезапно прошептали:
— Аргон…
Темноволосый юноша отнял руку, отвернувшись, словно порыв ветра врезался в его лицо, и сломлено прикрыл глаза. Он не знал, что приносило ему наивысшую муку: видеть девушку хворающей или слышать имя мертвого друга, срывающееся с ее уст.
На третий день королеве стало лучше. Жар спал, но она не приходила в себя.
— Огненные саны от-тличаются неукротимым характером… читала Риа, поглядывая на сестру. Так как огненная к-кровь самая опасная, друиды н-нарекли женщин огненных с-санов даровать жизнь т-только одному ребенку. Иногда дети у огненных с-санов и вовсе не рождаются или рождаются слишком п-поздно. Поэтому…
Неожиданно дверь покоев распахнулась, и порог пересек Хуракан. Он как всегда не пришел с пустыми руками. Прошлой ночью он велел Нейрис поджечь иссушенные ветки алтея, чтобы королеве проще дышалось, сегодня он принес маленький котелок с какой-то грязно-желтой жижей. Старик улыбнулся:
— И ты здесь, как же замечательно, милая! Не хвораешь?
Риа захлопнула книгу и покачала головой:
— Нет, со м-мной все в порядке, если так вообще можно сказать.
Хуракан поставил котелок на деревянный столик и бросил в отвар чистую ткань. На лице Рии появилось недоумение, когда она спросила:
— Что это за г-гадость?
— Не говори чепухи, никакая это не гадость, а лекарство. О но остудит жар Эльбы.
— Но у Эльбы уже нет жара. Так с-сказала Нейрис.
— Тетушка твоя весьма интересная женщина! Старик приложил тряпку к мокрому лбу королевы и заговорчески улыбнулся. Но и она может ошибаться. Что ты там читала?
— Об огненных санах.
— И нашла что-то занимательное?
— Не особо.
Хуракан уселся в широкое кресло и водрузил морщинистые руки на подлокотники. Его лицо помрачнело, плечи опустились. Он ранимо выдохнул, вспомнив о своем маке, и расстроенно посмотрел на маленькую нимфу. Сложно сказать, что чувствовал старик. Не ему осуждать Духов, уж в этом он был уверен. Но он бродил по землям Калахара уже сто сорок два года, а Аргон не дожил и до третьего десятка. И если в этом и крылся какой-то особый смысл, Хуракан его не видел.
— Я х-хотела спросить у в-вас, неожиданно вспомнила девочка и схватила еще одну книгу. Книга оказалась весьма толстой и древней. Старик вскинул брови, увидев ее. Тут кое-что написано, н-но я не понимаю, что это обозначает.
— Откуда у тебя этот фолиант, девочка? Таких в Станхенге не водится. Уж я тут все осмотрел, каждый закоулок, совал свой нос в самые пыльные уголки замка, прямо как мой друг Фиопий. Ну и носище у него был. Как у уродливой вороны.
— Если честно, я украла его из Ордэта.
— Не смеши меня, я еще не совсем из ума выжил.
— М-мне пришлось. Это «Книга стихий», здесь описана история Калахара, в-вся его история, представляете?
Хуракан, словно торнадо, подорвался с места и очутился перед девочкой. Он присел рядом и коснулся пальцами кожаной, темной обложки. Потом погладил золотые буквы.
— Конечно же, я представляю, моя дорогая. Но почему ты молчала? Почему ты…
— Я же украла ее, понуро напомнила Риа, мне не хотелось никому ее показывать.
— И что тебя заинтересовало?
Девочка распахнула книгу и указала пальцем на одну из пожелтевших страниц. Лицо старика засветилось от любопытства, а Риа прочистила горло: