У них осталось только несколько черных колбас, твердых, как дерево. Сэм отпилил с пяток тонких ломтиков для Лилли и столько же для себя. От этой работы у него заболело запястье, но он проголодался и потому терпел. Если жевать эту колбасу долго, она размягчается и делается вкусной. Жены Крастера приправляют ее чесноком.
Поев, Сэм вышел, чтобы справить нужду и взглянуть на лошадь. С севера дул резкий ветер, шелестя листвой. Сэму пришлось проломить тонкий лед на ручье, чтобы лошадь могла напиться. «Лучше завести ее в дом». Он не желал проснуться утром и увидеть, что коняга за ночь околела от холода. «Лилли, конечно, не сдастся и пойдет пешком, даже если это случится». Она очень храбрая, не то что он. Вот только что он будет делать с ней в Черном Замке? Она все твердит, что будет его женой, если он захочет. Но черным братьям не положено иметь жен. Кроме того, он Тарли с Рогова Холма, и ему не пристало жениться на одичалой. «Ладно, что-нибудь да придумаю. Лишь бы дойти до Стены живыми – остальное не важно, совсем не важно».
Провести лошадь в дверь дома оказалось не так просто, но Сэм с этим справился. Лилли уже дремала. Он поставил лошадь в углу, стреножил ее, подбавил дров в огонь, снял свой тяжелый плащ и залез под шкуры рядом с Лилли. Плащ был такой большой, что они укрылись им все втроем.
От Лилли пахло молоком, чесноком и старым мехом, но он уже привык к этим запахам и находил их приятными. Ему нравилось спать рядом с ней. Это напоминало ему далекое прошлое, когда он спал в одной большой постели с двумя своими сестрами. Лорд Рендилл положил этому конец, сочтя, что это и сына делает девчонкой. «Оттого, что я спал один в своей холодной каморке, я не стал жестче или храбрее». Что сказал бы отец, если бы увидел его сейчас? «Я убил Иного, милорд, – сказал бы ему Сэм. – Я заколол его обсидиановым кинжалом, и мои братья прозвали меня «Сэм Смертоносный». Но лорд Рендилл даже в воображении Сэма хмурился, не веря ему.
В эту ночь ему снились странные сны. Он снова вернулся в замок на Роговом Холме, но отца там не было, и замок теперь принадлежал Сэму. С ним были Джон Сноу, и лорд Мормонт, Старый Медведь, и Гренн, и Скорбный Эдд, и Пип, и Жаба, и все другие братья Дозора, но все они носили не черное, а яркие цвета. Сэм сидел за высоким столом и задавал им пир, нарезая толстые ломти жаркого отцовским мечом, Губителем Сердец. Они ели пирожные и пили подслащенное медом вино, пели и танцевали, и всем было тепло. Когда пир окончился, Сэм отправился спать, но не в опочивальню лорда, где раньше спали мать с отцом, а в ту комнату, которую делил с сестрами. Только вместо сестер в огромной мягкой постели его ждала Лилли, одетая в свою косматую шубу, и молоко сочилось из ее грудей.
Внезапное пробуждение снова вернуло его в холод и страх.
От костра остались только тлеющие красные угли, и самый воздух казался застывшим. Лошадь в углу ржала и била задними ногами в стену. Лилли сидела у костра, прижимая к себе ребенка. Сэм, еще не совсем проснувшись, тоже сел. От дыхания изо рта шел пар. Вокруг стоял кромешный мрак. Волоски у Сэма на руках поднялись дыбом.
«Ничего, – сказал он себе. – Это от холода».
Из мрака у двери вышла тень – большая.
«Это все еще сон, – в отчаянии подумал Сэм. – Я сплю, и мне снится кошмар. Ведь он умер. Я сам видел, как он умер».
– Он пришел за мальчиком, – с плачем сказала Лилли. – Он его чует. От новорожденных очень сильно пахнет жизнью… Он пришел забрать жизнь.
Огромная темная фигура зашла внутрь и заковыляла к ним. В тусклом свете углей тень превратилась в Малыша Паула.
– Уходи, – выдавил из себя Сэм. – Ты нам здесь не нужен.
Руки у Паула были угольно-черные, лицо молочно-белое, глаза светились морозной синевой. Иней побелил его бороду, на плече у него сидел ворон и клевал мертвую белую щеку. Сэм обмочился, и по ногам потекло теплое.
– Лилли, успокой лошадь и выйди с ней наружу. Давай.
– А ты… – начала она.
– У меня есть нож. Кинжал из драконова стекла. – Сэм вытащил его дрожащей рукой и встал. Свой прежний нож он отдал Гренну, но перед уходом от Крастера, к счастью, вспомнил о кинжале лорда Мормонта и забрал его. Теперь он крепко зажал его в руке и попятился прочь от костра, от Лилли и ребенка. – Паул! – Сэму хотелось, чтобы его голос звучал храбро, но получился какой-то писк. – Малыш Паул. Ты узнаешь меня? Я Сэм, толстый Сэм, пугливый Сэм. Ты меня спас в лесу. Нес меня на себе, когда я не мог больше идти. Никто бы этого не сделал, кроме тебя. – Сэм пятился с ножом в руке, шмыгая носом. «Ох, какой же я трус». – Не трогай нас, Паул. Пожалуйста. Зачем ты пришел?