– Ступай, милая, ступай, – сказал он. – Спасибо тебе и оставь меня.
– Нет, я хочу ещё, – жарко прошептала женщина и принялась ласкать его тело, страстно целуя везде. – Ты потрясающий мужчина, мой рыцарь.
Она умело трогала его в самых заветных местечках, вновь разжигая погасшую уже страсть, пока не подняла опавшее мужское достоинство.
– Дай мне ещё раз испытать это неземное блаженство, милый, – умоляюще прошептала она, насаживаясь на вздыбившееся копьё и двигаясь на нём всё быстрее.
Женщина дрожала и всхлипывала от нетерпения. И рыцарь дал ей то, что она просила. Он рывком перевернул её на спину и яростными толчками врывался в её тело, изливая в этой ярости боль неудовлетворённого желания. Незнакомка помогла ему разрядиться, но это была не та женщина, которую он хотел. И излившись ещё раз, он оттолкнул её от себя. Он даже не смог её поцеловать, хотя всегда был ласков с женщинами. Что-то неладное случилось с ним в этом доме.
Утром хмурый и злой, он быстро простился с хозяйкой и отбыл в сопровождении своих воинов. Он был зол на себя, что позволил ненужным чувствам и желаниям поселиться в сердце. Его солдаты, напротив, были чрезвычайно довольны жизнью и выглядели как коты, вдоволь наигравшиеся с мышками, и наевшиеся в придачу сметаны.
Эльгита не могла понять, чем вызвано плохое настроение рыцаря поутру. Ведь вечером он был приветлив и добр. Немного прояснилось, когда она услышала женский разговор в людской. Маленькая и вёрткая Алтея делилась с двумя другими служанками своими впечатлениями от приезжего рыцаря.
– Какой мужчина, ах, какой мужчина, – соловьём заливалась она, – я бы всё отдала, чтобы быть с ним рядом. Он дважды взял меня и дважды подарил мне неземное блаженство. Но он хотел не меня.
Эльгита решила, что больше не будет думать об этом рыцаре. Не будет, и всё. Она, конечно, очень благодарна ему за всё, что он для неё сделал, но думать о нём больше не будет. Тем более что он уехал и теперь-то уж точно не вернётся. Он даже не взглянул на неё, когда отбывал утром. Сухо поблагодарил за приют, а в глаза так и не посмотрел. Ну и хорошо, вот и ладно – успокаивала она себя. Но на душе было неспокойно.
Эльгите было чем заняться, да и зима надвигается, а в это время всегда много хлопот. Но главной её заботой была, разумеется, Эдит. Младшую сестру надо было возвращать к жизни. Девочке всего пятнадцать лет, а то, что она пережила, судя по скупым словам рыцаря, не всякая взрослая женщина выдержит. Эдит ходила по дому, слабая и бледная, и ничего не желала говорить, только время от времени шептала или «Хочу в монастырь» или «Хочу умереть». Мать старалась, как могла. Но ей было не понять свою младшенькую. Сама она прожила благополучную жизнь за спиной мужа. И хотя Эльгита никогда не видела тепла и любви между ними, те несчастья, что выпадают на долю многих женщин, особенно в период военных действий, обошли её мать стороной. Но не обошли её дочерей. Две искалеченные женские жизни остались рядом с ней. А любимица матери Ровена погибла, и можно было только догадываться о том, как страшна была её смерть.
Но оказалось, что спокойно заниматься хозяйством ещё не время. Зима только-только легла на землю белым ковром, как покой усадьбы Фрисби снова был нарушен. Большой отряд вооружённых людей остановился у ворот усадьбы, и громкий грубый голос приказал впустить усталых путников. Эльгита вышла навстречу нежданным гостям и замерла от удивления. Впереди отряда рядом с огромным грубым на вид воином, чей голос она, несомненно, слышала только что, на великолепном белом коне восседал не кто иной, как барон Ательстан собственной персоной. Он приятно улыбался и приветствовал хозяйку самым вежливым образом. И попросил пристанища на ночь.
– Уже темнеет, леди, – сказал он, – я и мои люди замёрзли, устали и голодны. Вы ведь не откажете в приюте утомлённым путникам. Моим охранникам достаточно и сеновала, а мне, я надеюсь, отведут так хорошо знакомую мне комнату на втором этаже, где я так славно отдохнул в прошлый свой приезд.