Пока Надя танцевала с подругой, мать ее сидела на диване, наблюдала за танцующими и, не зная куда девать руки, крутила пальцами кончики пухового платка.
— Ба, ба, ба! Катя! Здравствуй, милая! — крикнул канатчик Пушкарев, присаживаясь рядом с Белициной. Он только что вышел из-за стола, был навеселе и вел себя развязно. Когда-то он имел намерение породниться с Белициной — хотел высватать ее дочку за своего сына.
— Ну, как живем, дорогая?
— Сам видишь, какое теперь наше житье.
— Н-да, тяжелые годы переживаем, — пыхтел от ожирения Пушкарев. — Ну, а как твоя барышня, все еще в девках ходит?
— А куда ее денешь? Со мной живет, в работе помогает.
— Эх, Матвеевна, душа ты моя любезная, — вздохнул Пушкарев, — глаз да глаз за ними нужен. Знаешь, чего у меня сынок-то отмочил? Стащил из сундука тридцать тысяч да и скрылся.
— Да неужели? — сочувственно посмотрела Белицина.
— Вот, свята икона, не вру, — перекрестился Пушкарев,
— Да, да, — покачав головой, протянула Белицина, — А у меня вон в книжки ударилась, уйму денег потратила. А толку-то в них что? Мы раньше-то и без книжек жили, да в люди вышли.
— Книжки, говоришь? Это тоже нехорошо. По дружбе тебе верно говорю — собьют они ее с толку. Да чего доброго, можешь и капиталом поплатиться. Ты знаешь, голубушка, времена-то какие пошли, теперь так и стараются подсунуть молодежи какую-нибудь запретную книжку...
— Да какие там запретные девка будет читать? Романы какие-то да сказки, — возразила Белицина.
— Ты мне не сказывай, я знаю: книжка книжке рознь. Вот ежели жития святых али другая из священного писания, то, конечно, на пользу.
«Все недосуг, а проверить и в самом деле надо, нет ли чего запретного...» — решила Белицина.
В это время к ним подошел генерал с раскрасневшимся лицом.
— Ах, вот вы где уединились. А я вас ищу, — весело начал генерал. — Смотри, Пушкарев, узнает Елена Федоровна, она тебе кудрявую бороду расчешет.
— Ничего, ваше превосходительство, у нас тут коммерческие дела.
— Оно и всегда начинается с коммерции, а потом поворотят и на другое... Она ведь у нас вдовушка, краса всего города.
— Вы всегда шутите, ваше превосходительство, — улыбаясь возразила Белицина.
— Нет, я пришел поговорить о серьезном деле...
— Присаживайтесь, ваше превосходительство, да вместе и побеседуем, — сказал Пушкарев.
— Вот что, друзья, — присаживаясь, начал генерал, — вы не можете представить, в каком положении мы находимся... Везут и везут в город раненых, все госпитали заполнили, и все везут. Теперь вынуждены размещать в частных домах. Вот я и хотел попросить вас, чтобы предоставили свои дома под оборудование госпиталей. Что вы на это скажете?
— А куда денешься, ваше превосходительство, война. Придется согласиться, - ответил Пушкарев.
— Ну, а вы, Екатерина Матвеевна, как думаете?
— Нижний этаж уступлю, а в верхнем сама живу.
- Ну вот и хорошо, значит договорились. На днях я пришлю человека для оформления, — сказал генерал и пошел и другой группе.
С хор полилась мелодия вальса «На сопках Маньчжурии». Точно по гладкому льду, скользя по парке-ту, поплыли пары, выписывая ногами вензеля. А у игорного стола было шумно. У Подшивалова сняли весь банк.
— Дьявольски мне не везет сегодня! — крикнул он, швыряя со злостью карты на стол.
— В любви повезет, — заметил капитан Новошлыков.
— Кой черт, и там полный провал, — сердито проворчал поручик.
— Володя, Володя! — крикнул Новошлыков. — Иди-ка, расколи вот эту парочку, право, зря кружатся. Которая из них кавалер? Ах, вот, наверное, этот, что повыше да пофигуристее, — смеясь, он показывал на танцующих Лену с Надей. — Ты, кажется, с черненькой знаком?
— Больше с ее мамашей.
— Тогда вали, тебе пара пустяков...
— А что, и в самом деле, пойду штурмовать эту крепость.
— Дуй, поручик, определенно падет! — ободряли играющие.
Музыка смолкла. Надя подошла к матери.
— Поехали, мама, домой!
— Чего ты заторопилась, али тебе не нравится? Гляди, какое веселье.
С хор объявили:
— Краковяк!
— Разрешите вас пригласить? — улыбаясь, подскочил к Наде Подшивалов.
— Мы домой собрались!
— Да иди же, иди, — подтолкнула Надю мать.
Музыка загремела. Подшивалов, держа Надю за руку, позванивая шпорами, бешено отбивал каблуками чечетку. А Надя плавно плыла, только золотые серьги вздрагивали в маленьких ушах, искрясь рубинами.
Теперь новая танцующая пара привлекла внимание публики. Дамы, окружавшие генеральшу, все наперебой торопились подойти к ней поближе и с льстивой улыбкой докладывали свои соображения: