— Горько, черт вас побери! — кричал он. — Где же невеста? Капитан Новошлыков! Куда ты запропал? А ну-ка, покажи, где раки зимуют...
— Слушаюсь, вашдительство! — крикнул Новошлыков, выскакивая на середину зала. Он выпрямился, расправил черные густые усы, топнул правой ногой, еще раз топнул и пошел отстукивать каблуками. Под его ногами затрещал пол и задребезжали в окнах рамы.
В зал вошел дворник с ящиком вин из подвала. Уходя, он ворчал:
— Валяйте, пляшите, а невесты вам и с Услонской горы пе увидать...
Уже было далеко за полночь. Подвыпившие гости разъехались по домам. Обе хозяйки, провожая гостей, краснели, но больше не от водки, а от стыда и конфуза.
— Неужели она заболела? Али пароход сломался? — издыхала Белицина и ругала себя, что отпустила до свадьбы Надю.
— А, може, на Волге туман и все пароходы стоят? — вставила свою догадку Петровна.
Сколько они ни думали, сколько ни гадали, а пришли к заключению, что надо выпить с горя еще по чарочке, а там бог даст и само все прояснится.
На следующее утро снова некоторые гости приехали, будто о невесте справляться, а главное, конечно, опохмелиться. Прошел и этот день, а Надя все еще не возвращалась из своего путешествия. Не приехала она и на третий день. На четвертый день утром явился к будущей теще и сам Подшивалов. Нервничая и вздыхая, начали держать совет, что же теперь делать. Сообща пришли к выводу, что Надя, очевидно, заболела. Для выяснения дела решили командировать в деревню Евдокию Петровну, как более знакомую с расположением местности и обычаями той стороны.
— А если и я с вами поеду? — напросился жених.
— Ну, вот и отлично, — сказала Петровна. — Вдвоем-то мы скорее отыщем ее, беглянку.
Собирались недолго и отправились на пароход. Подшивалов всю дорогу ходил в задумчивости по палубе и много курил. Иногда подходил к Петровне, справлялся:
— Ну как, Петровна, далеко еще?
Получив ответ, поручик снова закуривал и шагал, смотрел, как медленно уплывали мимо берега. Они казались серыми, скучными, лес по-осеннему оголился. Все кругом наводило тоску и уныние. Наконец пароход дал привальный свисток, и Петровна крикнула:
- Господин поручик, пошли к выходу!
С пристани они направились к матери Чилима.
- Здравствуй, Ильинична! Сколько лет! Опять бог привел повидаться, — произнесла Петровна, обшаривая быстрым взглядом избенку. — С обыском к тебе пришли...
— Милости просим, — поклонилась Ильинична. Кого ищете?
— Будто и не знаешь! Да все ее же, Надьку! — крикнула Петровна. — Где сейчас она? Али по воду ушла?
— Не знаю, — покачала головой Ильинична, исподлобья взглянув на офицера, тыкавшего ножнами сабли в дымящийся на полу окурок.
— Скажи по правде, куда она спряталась? — допрашивала, как следователь, Петровна.
— Что вы, Евдокия Петровна! Да разве я буду врать, у нас и спрятаться негде. Вот, смотрите, — откинула занавеску в чуланчик около печки.
— Как же это получилось, она ведь к тебе поехала?
— Слов нет, она здесь была, только в тот же день вечером обратно уехала, — спокойно ответила мать Чилима.
- Что ж будем делать, господин поручик. — обратилась Евдокия Петровна к Подшивалову.
— Ничего не остается, как ехать обратно, — сказал он и снова начал закуривать, затягиваясь и нервно крутя усы.
Петровна начала заматывать конец пуховой шали вокруг длинной шеи.
— Вот чего, Ильинична, если она появится откуда-нибудь, скажи ей, чтобы проворнее ехала домой! Пошли, господин поручик.
Ильинична, посмотрев вслед уходящим, подумала: что же все-таки случилось с Надей? Надо полагать, хорошего мало, ежели ищут ее с офицером, уж не жандарм ли он? То-то она говорила, что не скоро встретимся, пожалуй, до весны и не увидимся...
Плохое утешение принесла Белициной вернувшаяся из деревни Петровна. Мать долго плакала, укоряя себя, что из-за этого офицера сгубила дочь.
— Да брось, пожалуйста, беспокоиться, — уговаривала Петровна Белицину. — Ты думаешь, и в самом деле она что-то сделала с собой? Она просто захотела сделать нам неприятность, позлить нас.
Долго они судили-рядили и все-таки решили снова обратиться за помощью и за советом к отцу Панкратию.