Страдания людей всколыхнули в голове Нади целый поток мыслей: на фронте и в госпиталях умирают тысячи таких Иванов, и у каждого где-то остались мать, жена, детишки или подруга, которые так же, как и Настенька, горько оплакивают их, загубленных войной.
— Что это такой грустный вид у нас? — спросила Горева.
— Тяжело мне, Валентина Викентьевна, — и Надя поделилась с Горевой своими мыслями.
— Все это, Надюша, я знаю, как и то, что, пока окончательно не победит народ, все равно мира нам не видать, все так же будут убивать и калечить людей.
— А когда она будет, эта революция?
— Уже готовится, ждем с каждым днем.
После разговора с Горевой у Нади немного отлегло от сердца, и она снова окунулась в работу.
Однажды, читая солдатам газету, она увидела объявление: «Открыты краткосрочные курсы фельдшеров и сестер милосердия». Надя тут же побежала к Горевой.
— Валентина Викентьевна, вот прочтите!
— Ну и что? — вопросительно взглянула в лицо Наде Горева.
— А вот что, Валентина Викентьевна, я тоже бы не прочь немножко поучиться. Чего это — три месяца? Можно, не бросая работу...
— Надо с Петром Васильевичем поговорить.
— Вы, может быть, сами поговорите, только поскорее, а то там наберут, — просила Надя.
Петр Васильевич вызвал Надю в свой кабинет.
— Ну, как, дочка? Значит, привыкла к нашей работе? Присаживайся.
Надя присела на край стула и начала разглядывать морщины на пожелтевшем, исхудалом лице врача.
— Нашему ремеслу хотите научиться? Очень похвально.
— Да, Петр Васильевич, хотела бы немножко познакомиться.
— Ну, что ж, очень хорошо. Советую вам записаться. Справьтесь и о времени занятий, а мы со своей стороны постараемся освобождать вас в эти часы. Если будет трудно, пс стесняйтесь, приходите, поможем.
— Спасибо, Петр Васильевич. Вы всегда такой добрый, — растроганно сказала Надя.
— Ну, этого я бы, пожалуй, не сказал, иногда бываю злой — то руку, то ногу отхватишь у солдата, это уж не добрым пахнет... — улыбнулся врач.
— Вы все шутите, — сказала Надя и, поблагодарив врача, вышла из кабинета.
Через три дня вечером Надя записалась на курсы и приступила к занятиям. Память у нее была хорошая, она быстро соображала и все записывала в тетрадку. Правда, нелегко было работать и учиться, но все же она курсы сумела осилить и горячо принялась за новую работу. Теперь Надя утешала себя тем, что в будущем она не будет ни от кого зависима и сможет вести свою жизнь как ей вздумается. Надю радовало, что все в госпитале довольны ее работой.
Горева получила известие о победе Великой Октябрьской социалистической революции. Она поспешила сообщить об этом Наде и торопливо вбежала в дежурку.
— О чем это, голубушка, распустила такие потоки? — удивляясь, спросила Горева.
Надя держала в руках письмо и молча всхлипывала.
— Домой, что ли, захотела? Соскучилась?
Надя молча передала бумажку. Это было письмо от Чилима. Он писал:
«Надюша, дорогая моя, в настоящее время я нахожусь в городе Киеве, лежу в госпитале. Был немножко ранен, но теперь уже поправился и прошу тебя не беспокоиться. Скоро меня, наверное, выпишут или домой, или в свою часть. Желаю здоровья и счастья.
Твой Вася».
— И тебе не стыдно над таким письмом плакать? Да тут же ясно сказано, что он уже вылечился и скоро поедет в отпуск, а быть может, уже уехал,— заключила Горева.
— Вот об этом-то я и плачу. Он, наверное, уже дома, а я все еще служу, — возразила Надя.
— Я ей несу радость, а она тут плачет, заливается, — ворчала Горева, обнимая Надю.
— Что за радость? — спросила Надя, вскинув испытующий взгляд на Гореву.
— А то, что и ты скоро поедешь домой. В Петрограде власть перешла в руки большевиков, а это значит, что скоро война будет закончена.
— Правда, Валентина Викентьевна? — воскликнула Надя, целуя Гореву.
— Очень даже правда. У Петра Васильевича уже есть телеграмма, где говорится, что рабочее и крестьянское правительство предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире.
— Знаете что, Валентина Викентьевна? Все же я хочу попросить Петра Васильевича, чтоб отпустил он меня в свой город. Я и там бы смогла работать в госпитале.
— Пойди и объясни ему. По-моему, он согласится тебя отпустить.
На следующий день Надя явилась к старшему врачу.