— Кто бы мог сделать? — спрашивали друг друга рыбаки.
— Конечно, не пойман — не вор. А кроме нашего бывшего хозяина сделать некому, — сказал Чилим.
— Да, ты, пожалуй, прав, — согласились рыбаки.
После этого случая рыбаки больше не стали оставлять невод без охраны.
Рыба в эту весну и летом шла хорошо. Рыбаки радовались, что все теперь у них есть: и плес свой, и снастей достаточно. Семья у каждого сыта. После спада весеннего паводка Чилим переключился на свой любимый лов плавными сетями. Тут тоже получалось неплохо, всегда привозил он сдавать много рыбы.
— Рад я за тебя, Василий, — говорил ему Трофим. — За что ты ни возьмешься, все получается замечательно.
— Чай, для себя стараемся, не больно для хозяина, — отвечал, улыбаясь, Чилим.
Все шло хорошо, но вот однажды ночью Чилим уплыл далеко в нижний плес. Ночь была тихая, теплая, рыбы наловил он порядочно. На душе было радостно: днем должна приехать из города Надя. Но проплывая до конца плес, он услышал, где-то далеко внизу, как прогрохотали четыре пушечных выстрела.
«Что за черт, кажись, стреляют?» — подумал он и, перестав работать веслами, начал снова прислушиваться.
Но выстрелы больше не повторились. На востоке уже появилась алая полоска, звезды начали потухать. Чилим вытащил сеть и быстро поплыл к своей ватаге, где каждое утро сдавал рыбу. Поднимаясь горной стороной, заводями, он все время думал: неужели и в самом деле была стрельба? Нет, наверное, на зорьке задремал, вот и почудилось.
Приехав домой, Чилим отдохнул. День был праздничный, Ильинична прибрала почище в избенке, наварила ухи, приготовила поджарку, ожидая гостью из Казани. Сразу после обеда Чилим отправился на пристань. Пароход еще только появился из-за островка, а Чилим уже подходил к пристани.
Были первые дни августа, погода стояла тихая, теплая. Чилим сел на лужайку на бугорке, недалеко от конторки. Спину припекало солнце, от Волги веяло прохладой. Чилим размечтался о предстоящей встрече. Пароход уже дал привальный свисток и быстро причалил к пристани. На мостках появились первые пассажиры. Чилим нетерпеливо ожидал, как выйдет его любимая. Но почти все пассажиры сошли, а Нади не было.
«Что такое, ведь обещала, а не приехала?» — думал он, все еще не теряя надежды увидеть Надю. Вдруг он заулыбался, увидя знакомые фигуры солдат — Ильяса и Бабкина, и, вскочив с бугра, торопливо направился им навстречу.
— Ба, друзья! С приездом! — крикнул он, обнимая подошедших.
— Здравствуй, Вася. Как это ты узнал, что мы приедем? — спросил Бабкин.
— Да, видимо, сердце чуяло, — соврал он друзьям. Он разговаривал с солдатами, а сам все еще оглядывался на мостки.
— Ну, как, мои любезные, совсем отвоевались?
— Да, вроде, — нехотя отвечали те, — Здоровье-то как твое?
— Теперь ничего, поправился.
— Наверное, рыбачишь. Мы думаем к тебе на уху зайти.
— Да я и сам знаю, что мимо бы не прошли. Пойдемте, все будет.
— Ишь, какой ты молодец стал, совсем не то, что был после ранения.
Так, перекидываясь словами, дошли они до чилимовой избенки.
— Мама! Гости пришли! — крикнул Чилим, входя в сенцы.
Ильинична уже вытирала губы, намереваясь расцеловать Надю, а в избенку ввалились два солдата.
— Снимайте мешки, присаживайтесь к столу, — приглашал Чилим.
Мать накрыла на стол, налила ухи, подала сковородку с поджаркой и, подозвав Чилима, тихонько спросила:
— А где Надя?
— То-то не приехала, — так же шепотом ответил Чилим.
— Стоп, подожди, — сказал Бабкин и, развязав мешок, вытащил фляжку. — Мамаша, подай-ка нам стаканчики да холодной воды, у нас тут есть кое-что...
— Где это вы раздобыли? — спросил Чилим.
— Заработали, — сказал Ильяс. — Ящики на спирт-заводе перегружали. Вот мы и сохранили, думаем, надо проведать друга да угостить.
— Кстати пришли, а у нас сегодня праздник, — сказал Чилим.
— Ну, вот и хорошо, заодно и отпразднуем, — наливая в стаканы, проговорил Бабкин.
— Со свиданьем и за наше будущее! — чокаясь, произнес Чилим.
— А-яй, хорошо! — потер под ложечкой Ильяс.
— Мама! А ты чего спряталась? — крикнул Чилим.— Иди, выпей немножко!
— Да куда уж мне, я старуха. Сами-то пейте на здоровье.
— Иди, иди, мамаша, тряхнешь стариной, — шутил Ефим.
Еще выпили по стаканчику, повеселели, вспомнили фронтовые дела.
— А ведь дела-то дрянь, Вася. Мы хоть и закончили войну, а все-таки воевать нам снова придется. Мы вот с Ильясом кое-что слыхали на пароходе и не особенно для нас приятное... — сказал Ефим.