— Подождите, еще наработаетесь, — успокаивал их Чилим.
— Может быть, западет ветер, ночью сгоняем поблизости. Кинем разочка два-три.
Так и решили: дождаться ночи.
В это время у Хомяка сидели гости. Пришел его сын, Никита, со своим начальником, капитаном Орловым. Да и другая немаловажная причина была для попойки. Хомяка восстановили в старых правах сельского старосты, и не обмыть такой важный чин считалось непростительным грехом. На эту же попойку был приглашен и друг Хомяка Расщепин. Яким Петрович не упустил случая поведать все капитану о Чилиме, и тут же, на пирушке, было решено свести Чилима на штабной пароход. Сын Хомяка, Никита, вызвался провести капитана к Чилимову дому.
Уже было темно, когда во двор к Чилиму ворвались два вооруженных человека.
— Здесь Чилим? — заплетающимся языком закричал капитан.
— Я Чилим, — отозвался, выглянув в окно, Василий.
— Выходи! — крикнул капитан и подтолкнул к двери Никиту.
Никита, скрючившись, качающейся походкой лез в сени, суя вперед винтовку. Стоявший за дверью Ильяс быстрым рывком выхватил винтовку, и Никита повалился под ноги Бабкина. Услышав крик и возню в сенях, капитан заторопился тоже туда, но был приколот штыком.
— Батюшки, что вы наделали! — закричал выскочивший в сенцы Чилим.
— Ничего, — дрожащим голосом ответил Ильяс.
— Куда мы их теперь?
— Чего беспокоишься из-за этой твари, вон бросим под гору, пусть в Волгу катятся, — проворчал Бабкин.
Не теряя времени, они вытащили обоих на задворки и сбросили под откос, в густую крапиву.
Ветер все усиливался, а дождь еще громче начал барабанить по крыше. Все молчали, сидя в потемках.
— Ну, что сделано, того уже не воротить, — тихо сказал Чилим. — Теперь надо искать пути, как выбраться из этого положения. Решать надо сейчас, утром будет уже поздно, все может выясниться, и нам петли не миновать.
В тишине слышно было, как вздыхала и всхлипывала за перегородкой Ильинична.
— Я вот чего думаю, — прервал молчание Чилим. — До утра ждать нам не приходится, надо сматываться сейчас, иначе будет поздно.
— А я куда? — заголосила Ильинична.
— Не плачь, мама. Сейчас же собирайся, иди к тете Насте в овраг, там тебя никто не знает и никто не будет искать. А нам ненадолго придется скрыться.
— Когда вы вернетесь? — спрашивала сквозь слезы она.
— Скоро, скоро, мама, только сама-то скорее собирайся да уходи, пока все спокойно.
Ильинична сложила кое-какие тряпки в узел, поцеловала солдат и тихо поплелась околицей — к двоюродной сестре старого Чилима.
Дождь не унимался, ветер все сильнее гнал черные тучи, зловеще шумела в эту ночь Волга.
— Ты, Ильяс, все оружие забрал у этих? — кивнул головой Чилим, куда были свалены трупы.
— Все брал, маленький револьвера в карман нашел, вот она, — подал Чилиму браунинг в мягкой матерчатой кобуре.
— Больно уж крохотный, а все же при случае можно стрельнуть, — ворчал Чилим.
— Ладно и такой. Теперь у нас на всех есть оружие, — проговорил Бабкин.
— А еще что у тебя? — спросил Чилим.
— Сумка кожаный, — ответил Ильяс.
— Клади в мешок, там на досуге разберемся. И ждать больше нечего, забирайте все и пошли.
— Куда торопиться? В такой погода искать никто не пойдет, — сказал Ильяс.
— Искать-то ночью, может быть, никто и не пойдет, да выбираться-то нам еще далеко, да и время самое подходящее. До рассвета надо перебраться через фронт, иначе могут задержать, — говорил Чилим, свертывая парус. — Когда вся эта «музыка» кончится? Черт побери всех этих беляков, — ворчал Чилим, запирая свою избенку.
Скользя по размокшей тропинке, они быстро спустились на берег.
— Вот чего, ребята. Чтобы не было подозрений, вы тащите этих гадов к берегу, — сказал Чилим, бросая мешок на камни и начиная выгружать камни из лодки.
Ночь для беглецов была самой удачной. Ветер свистел, волны грохотали о каменистый берег, перекатывая мелкие камешки. А дождь хлестал и хлестал без конца. Ильяс с Бабкиным притащили солдата, бросили на заплесок и долго лазили по крапиве — искали офицера, Бабкин тихо ворчал:
— Ты, Ильяс, видно, плохо его проткнул. Убежал, наверное, сволочь. Ага, вот он где застрял.
— Васька, помогай, — шептал в потемках Бабкин. — Тяжелый, как битюг, нажрался.
Ввалив в лодку обоих, быстро отъехали в стрежень. Когда выбросили убитых, лодка быстро заскользила против течения, рассекая крутые гребни волны. Намокший парус крепил лодку на один борт и туго натягивал шкот. Чилим, привыкший во время рыбалки ориентироваться в любую темную ночь, и теперь лавировал заводями, угадывал меляки по шуму волн, держал направление к островку. Но на сердце его было тревожно. Проехать мимо островка не так-то было просто. На самом водорезе, как рассказывал бакенщик, стоит пулемет, который может простреливать одинаково оба пролива Волги.