Все громко начали рукоплескать. Когда умолкли, поручик продолжал:
— Я уверен, что к концу осени Москва будет в наших руках! Совсем и навсегда расправимся с большевиками!
Еще громче все зааплодировали, а в задних рядах кто-то крикнул «ура».
— Теперь вот что, господа! Разговаривать нам некогда, время военное. Все, кому дороги фабрики, заводы, кому дорога Россия, тех прошу подойти к столу и записать, кто сколько может пожертвовать на укрепление и вооружение нашей доблестной армии. Каждый должен понять и прикинуть: или потерять все и снова попасть в лапы большевиков, или помочь всеми силами и средствами, дабы навсегда покончить с большевиками.
- Господа! Я думаю, никто не поскупится для такого важного дела! — встав, громко заговорил купец Гусев. — Я со своей стороны жертвую пятьдесят тысяч золотом!
— Я тоже пятьдесят тысяч! — крикнул Пекин.
А за ними полезли подписываться и другие, в том числе и Белицина. Она, видимо, не хотела взять верх над Гусевым и Пекиным, подписалась только на сорок тысяч. Полезли к столу и Чикмарин, Апанаев, Хуснутдинов, Кудряшов, Романов и другие. Они вносили крупные суммы.
Пока в городской управе собирали пожертвования, казанские попы тоже не зевали. Город оглашался колокольным звоном. Все всех церквах служили благодарственные молебны, благодарили бога за помощь в одержанной победе. А под веселый перезвон колоколов в рабочих кварталах города старательно лазили всякого рода ищейки, таща за собой толпы вооруженных бандитов, вылавливали коммунистов и рабочих, выводили их и тут же на улице расстреливали.
Возвращаясь к своему дому, Белицина увидела, как тащили, подталкивая прикладами, в глухой переулок красноармейца. А там, за углом, раздалось несколько выстрелов. Подходя к своему дому, она увидела у самой калитки только что убитого красноармейца, лежащего в луже крови. Белицина громко начала стучать в калитку, косясь на убитого.
— Ты что это, оглох? — строго спросила она дворника, открывшего перед ней калитку.
— Боязно, Екатерина Матвеевна, вот сейчас только человек был живой, и уже нет человека. А ведь, пожалуй, у него есть и мать да еще кто-нибудь...
— Хватит разводить философию, закрывай скорее ворота, — сердито проворчала хозяйка.
В это время во двор выскочила Надя, в глазах ее был испуг.
— Ты что это, мама? По городу стрельба идет, а ты где-то ходишь!
— Не беспокойся, нас не тронут.
— Чего не тронут! Меня во дворе чуть не застрелили. Видала, как ворота изрешетили да человека убили.
— А тебе нечего выходить, сиди дома, — проворчала Белицина, поднимаясь по лестнице.
— Ну, как, чего нового? — спросила ее, встречая, Петровна.
— Все хорошо, — вытирая с лица и шеи пот, проговорила Белицина. — Можно сказать — слава богу, магазин и все дома снова в наших руках, и все вклады тоже нам вернули. Пришлось пожертвовать сорок тысяч на укрепление армии.
— Слава тебе, господи, — крестилась Петровна.
— Денежки-то возьмут, а город-то все равно они не удержат, — заявила Надя.
— Не только Казань удержат, они к осени-то и Москву возьмут, — сказала мать.
— Пусть попробуют.
— А что и попробуют, и возьмут. Знаешь, сколько они денег собрали?..
— На деньги Москву-то не купишь, - возразила Надя.
Но беседа была прервана вошедшим дворником:
— Екатерина Матвеевна, около ворот-то лежит, надо бы убрать.
— Ты нос в чужое дело не суй. Кто убил, тот и уберет.
— Я-то ничего, только вам, мол, будет неприятно...
Ночью подъехала ломовая телега, с которой соскочили какие-то люди. Они, втаскивая на телегу убитого, ворчали: «А ну-ка, дружок, хватит на мостовой валяться, поедем на новоселье».
«Эх, дела, дела», — проворчал дворник, заметая следы крови у ворот.
Не прошло и двух недель, как белые начали выгружать казанские банки. Жертвованное и нежертвованное золото поторапливались отправить в Сибирь.
— На вот, читай, — подала Белицина дочери газету «Обновленная Россия», указав на статью полковника Степанова. Он писал: «Помощь близка! Японцы уже прошли Читу. Может быть, завтра победа будет за нами».
Глава двадцатая
Проверив личный состав команд на всех судах флотилии, расставив надежных командиров, Николай Маркин перед началом боевых действий решил поговорить с матросами и бойцами, посоветоваться, так как операции предстояли сложные.