Большинство бойцов, примостившихся в канаве против дома, открыло огонь по окнам, а часть кинулась в обход. Но бандиты, отстреливаясь, перебежали потайным ходом в соседние дворы и исчезли. Захватить удалось немногих. Двое из отрядников оказались ранены, Сладков повел дальше — на Безымянную односторонку, прямо к кладбищу, и указал дом, где квартировал сам главарь шайки. Был поздний час, но дверь оказалась незапертой. Проникнув в квартиру, красноармейцы увидели троих мужчин, развалившихся на полу, видимо, «штабисты» Черновицина. Сам Черновицин лежал на кровати. У изголовья на столике лежали наган и краюха хлеба с воткнутым финским ножом, а рядом стояла недопитая четвертная бутыль самогона. Когда растолкали Черновицина, он глянул выпученными глазами на красноармейцев и быстро выхватил из-под подушки шестизарядный кольт. Но выстрелить ему не дали, тут же обезоружили и всех отправили по назначению.
Через несколько дней Чилима вызвал начальник отряда и, передав сопроводительную бумажку, сказал:
— С сегодняшнего дня вы откомандировываетесь в Казанский караульный полк. Явитесь в штаб к командиру.
— Есть явиться к командиру полка! — ответил Чилим и, забрав свой мешок с пожитками, отправился к новому месту службы.
Прочитав сопроводительную, командир полка Зайдлер спросил:
— Вы читать, писать умеете?
— Могу.
— Ну вот и хорошо. Я вас зачислю в полковую команду связи.
Пока Чилим знакомился с новой службой и техникой телефонного дела, в Корсуньском уезде, Симбирской губернии, вспыхнул мятеж против Советской власти. На ликвидацию этого мятежа специальным поездом выехал отряд, состоявший из части комендантской команды и одной роты караульного полка. Туда же был назначен и Чилим — начальником команды связи, которая состояла из семи человек. Всем отрядом командовал коммунист Дернов, старый знакомый Чилима. Когда поезд подходил к назначенному пункту, Дернов приказал своему связному позвать начальника связи.
— Кто тут у вас начальник? — вбежав в вагон, спросил связной.
— Я! — ответил Чилим.
— К начальнику отряда живо! — крикнул связной и повернул обратно.
Чилим последовал за ним.
— Начальник команды связи явился по вашему приказанию, — войдя в вагон, доложил Чилим.
— Ба! Василий! — воскликнул Дернов, пожимая руку Чилиму. — Черт побери, опять мы с тобой вместе. Откуда ты взялся?
— Из караульного полка назначили, — сказал Чилим, улыбаясь во всю физиономию.
— Значит, начальником стал, — радостно проговорил Дернов, похлопав Чилима по плечу. — Вторую войну вместе валим.
— Да, почти без пересадки, — ответил Чилим.
— а я не знал, что ты в Казани, обязательно бы забежал навестить старого друга. А китайскую кумышку помнишь?
— Не забыл, — ответил Чилим.
— Очень рад, что опять вместе, — сказал Дернов, присаживаясь к столику в купе и развертывая карту.
— Вот чего, Василий, извиняюсь, товарищ начальник, — весело посмотрел в глаза Чилиму Дернов. — Смотри сюда, — показал карандашом на карту. — Видишь эту деревню, называется она Репьевка. Как поезд подойдет к станции, пока сгружают с платформы артиллерию, ты ставишь и моем вагоне телефон и тянешь линию до самой Репьевки, устанавливаешь там телефон и все время держишь связь со мной, а через связных - с командиром батареи. Понял?
— Так точно, товарищ командир! — ответил Чилим.
— Ну, желаю успеха, — пожал руку Чилиму Дернов.— Поезд подходит, иди, действуй.
Чилим точно на крыльях влетел в вагон и крикнул:
— Подготовиться к высадке'
Красноармейцы хватали мешки, винтовки, катушки с проводом. Поезд остановился. Началась выгрузка.
— Корнев! — крикнул Чилим. — Останешься дежурить у телефона в вагоне командира.
— Есть! — ответил Корнев, беря телефонный аппарат.
На станции тускло светил керосиновый фонарь, в проводах свистит ветер, кругом бушует метель. Красноармейцы, увязая по колено в снегу, тащили катушки провода, разматывали и соединяли в длинную телефонную линию. Было два часа ночи, когда добрались до указанной деревни. В деревне ни единого огонька, по улице пляшет метель, кидая охапками снег с крыш домов. Увязая в сугробах, красноармейцы вешали провод на заборы, на колья плетней и наличники домов. Отыскав каменный дом, Чилим постучал в ворота, по никто не отозвался. Постучал прикладом в ставень окна.
— Сичас, сичас! — услышал женский голос Чилим.
— Вы что это, бабушка, оглохли? — сказал Чилим, проходя следом за старухой в жарко натопленную горницу.