- Ты чего орешь, как зарезанный? Видишь, городовой оглянулся? Сразу в часть попадешь... Здесь, мил человек, город, всякого народу полно, разве можно бросать. Я вот молюсь, а тушу с себя не снимаю...» Покосился мужик на тушу, утер нос варежкой, да и поехал к своей старухе. Так и нам с тобой, Митьша, нос бы не утерли. Я там подслушал кое-что, вроде другой нацеливается ее отхватить.
- А как все-таки, ничего девка-то?
— Да говорю тебе — хороша! — крикнул Припеков.
— Ну что ж, давай завтра двинемся.
Когда Пронин увидел черные брови да длинные косы невесты, глаза его замаслились.
- Н-да, — шепнул он свату на ухо, — вот это, действительно девка ...
- А я тебе хвастать буду? Я, брат, плохую не выберу, ты больно глаза-то на нее не пяль, сглазить можно... — ткнул жениха в бок Припеков. — Пей по всей, губи только мочишь, подумают брезгуешь.
И от радости так наклюкались, что сватья еле втащили их на телегу, Сложили рядышком, а брата невесты провожатым отправили.
— Ты, Кузька, гляди! Тише гони на колдобинах, багаж не вытряхни. Поедешь мимо Глушихи — в овраг не свали, — кричали вдогонку подвыпившие сватья.
— Ну как, хороша? — спросил проснувшийся Припеков.
— Будто ничего, только налакались мы с тобой так, что я не разглядел.
«Хорошо, что не разглядел, — подумал Припеков.— Теперь сойдет, как по маслу...».
— Давай-ка тяпнем по маленькой, оправить надо головы, — вставая, сказал сват.
Пронин радовался, что усватали хорошую девку, и шумно готовился к свадьбе. А Припеков торопился, как бы поскорее до свадьбы вытянуть у Пронина за труды.
Когда приехали в церковь дружка с женихом, там уже было все подготовлено.
Подвели невесту и остановили перед аналоем рядом с женихом. Поп заголосил: «И ныне, и присно, и во веки веков!» — «Аминь!» — откликнулись певчие. «Венчается раб божий Дмитрий на рабе божией Акулине!» — читал поп, крестя перед носом венцами и надевая их на головы.
Пронин все время молился и кланялся, ни разу не взглянув на невесту. Венец на его клинообразной голове плохо держался, все время съезжал на правое ухо. Дружка подсунул ему свой платочек. В церкви было шумно, набежало много народу, особенно лезли вперед теньковские старые девы и разные кумушки, чтоб взглянуть, какую красавицу отхватил этот брезгун, старый холостяк. Они заглядывали и, шушукаясь между собой, отворачивались и тоненько хихикали в пригоршни. Поп, заканчивая чтение, вспомянул Исаака, Резекну и, взяв каждого за правую руку, повел вокруг аналоя. Певчие дружно гаркнули: «Исайя, ликуй!» Венец снова съехал Пронину на ухо, И это не ускользнуло от любопытных глаз кумушек.
— Как гусар, и шапку набекрень, — прошипела одна, а в задних рядах кто-то захихикал.
Поп снимает венцы: «Во имя отца и сына и святого духа, целуйтесь, дети, три раза».
— A больше нельзя? — пошутил обрадованный жених, вытирая рукавом губы и поворачиваясь к невесте. Вот тут его и оторопь взяла...
— Как?! — вскрикнул было он, да спохватился...
Поп завертывает свои принадлежности в епитрахиль, а Пронин тащит его в темный угол.
— Пойдем-ка, батюшка!
— Чего еще, свет?
— Не та девка-то...
— Как то есть не та? — удивился поп. — Какую привез, с той и обвенчал.
— На-ка вот четвертную, да раскрути в обратную...
— И полсотню дашь — не буду. Такой и молитвы нет, — смеясь ответил поп.
— Как же быть? — испугался Пронин.
— Вот так. Все кончено, целуй знай!
— Да ведь корявая — прошипел на всю церковь Пронин.
— Помилуй бог, я тут ни при чем,— оправдывался поп.
Да и Пронину не было времени выяснить создавшееся положение. Невеста ждала его, улыбаясь, и вытирала губы батистовым платочком.
- Батюшка, а батюшка! Чего это Митрий-то с тобой шептался? — спросила мать-крестная, выходя из церкви.
— В гости приглашал,— улыбнулся батюшка.
«Ну куда я теперь пойду жаловаться и на кого? На самого себя... Эх, жизнь, как ты устроена... Кто хитрее обманет, тот и прав. Думаешь, идет к тебе человек и полные карманы добра несет. Ничуть не бывало, он идет для собственной выгоды. Иначе бы никогда к тебе не пришел. Вот ведь, как оно всегда бывает», — думал Пронин, выходи из церкви под ручку с молодой, законной супругой.
Свадьба прошла благополучно, почти без драки. только два гостя с пронинской стороны долго спорили из-за какого-то прихваченного куска чужой земли... В самый разгар спора подали блюдо с горячей пшенной кашей.