— Карауль, Гришка, плотину, а я дяденьку провожу.
— Ты сам-то чей будешь?
— Я? Алонзов!
Помахивая крючковатой лакированной палочкой, незнакомец торопливо шагал за бегущим мальчуганом:
— Эй, малыш! Постой-ка! Это чей двухэтажный дом?
Пронина!
— Богатый он?
— Богатый, дяденька, все время в шапке деньги носит, да пароход себе купил, большой пассажирный... А после его продал да мельницу паровую большущую построил.
— Так! — произнес незнакомец.— А вот это чей с палисадником и большими окнами?
— Грачевых, у них лавка на Базарной улице, красным товаром торгует.
— А вон тот, с большим садом?
— Да тут ведь княгиня Гагара живет, — улыбнулся Петька.
— А это чей дворец, что окна в землю вросли, тряпищами затыканы?
— Грузчик живет, Ярцевым зовут. Тятькин товарищ. А вот и наш! — торжественно крикнул Петька, вытирал грязным рукавом курносый нос. Он показал на мазанку с одним маленьким оконцем, глядевшим на луговые кустарники.
— Как? — удивился незнакомец. — Это и есть дом Алонзовых? Перепутали, сволочи, — пробурчал он в возмущении, глядя на тряпки, развешанные на кольях плетня.
— Послушай, малыш! А других тут Алонзовых нет?
— Других, дяденька, здесь нет,
— Странно, как же так, — произнес он в раздумье. — Капитал в десять тысяч, а живут в земляной норе...
— Мама! — крикнул Петька, припав в оконцу лачуги. — Дяденька к нам!
— Вы Алонзовы? — согнувшись, пролез в узенькую дверку незнакомец.
— Добро жаловать, — тихо сказала женщина, поклонившись и взглянув исподлобья на вошедшего.
— Ничего у вас тут, не опасно? — спросил незнакомец, присаживаясь на скамейку и глядя на обвисший, держащийся на одной подпорке потолок.
— Как не опасно, да не успел сам-то починить, а теперь вот жди... И плотников трудно найти, всех на войну угнали.
— Да, война многих подобрала... — заметил незнакомец.
— Деток-то у вас пять? Видать, все сыночки. Как хорошо вас бог наградил...
— Да вот недавно пятого-то чужого взяли, себе на горе.
— Так это хорошо, хозяюшка, зачтутся вам добрые дела...— сказал он и подумал: «Значит ошибки нет, здесь денежки».— И как вы теперь думаете жить? С пятеркой-то тяжело будет без мужа?
— Легко ли, да что сделаешь? — вздохнула Алонзова и подумала: «Ах, Тимоша, сколько ты хлопот наделал себе и людям, да люди-то, видать, все добрые, хорошие».
— Весьма сожалею, хозяюшка, — подходя вплотную к цели, начал незнакомец. — Услыхал, что вашего мужа постигло большое несчастье... Но ничего, не отчаивайтесь, не убивайтесь, есть надежда, можно его освободить. Я — адвокат Брындин и, надо сказать, неплохой, не такой, которые только и умеют написать «захлобыстье», а главной сути дела не указывают. Тут, брат, надо обмозговать так, чтобы все шансы были на стороне подсудимого... Я однажды отхлопотал и не такого еще преступника, который пристава ухлопал. Это чепуха...
— Да ведь как вам не знать, вы люди ученые, все понимаете. А мы ведь деревня, темнота.
— Вот так, хозяюшка, делом вашего мужа я могу заняться и, надо сказать, кое-что уж сумел расследовать. Был у окружного прокурора, а также поговорил и с судьей, обещались поискать подходящую статью, так что очевидный шанс налицо...
— Может быть, совсем освободите?
— Постараемся по чистой... Тут надо сделать так, чтобы быком перло...
— Как это быком? — спросила Алонзова, испуганно глядя на Брындина.
— Это вот так, хозяюшка. Судился кузнец с богатым мясником. Ну что кузнец может судье дать? Известная голь... Сковал топор и тащит: «Вот вам, господин судья, от моих трудов праведных». Судья взял топор, попробовал лезвие пальцем — востер, щелкнул — звонит, как колокол. «Лучше и не пробуйте, господин судья! Из лучшей стали сковал», — говорит кузнец. «Хорошо, спасибо тебе за топор, годится мясо рубить», — важно произнес судья. Когда начался суд, кузнец снова напомнил: «Господин судья! Судить надо, как топором рубить!» А судья, уткнувшись в бумаги, тихо шепчет: «Нет, брат, тут быком прет...» И что вы думали, мясник выиграл. Вот так и наше дело будет зависеть от того, какого бычка подпустим. — Тут Брындин потер указательным пальцем о большой.
— Вот быка-то у нас нет, — вздохнула Алонзова.
— Это так, хозяюшка, к слову, мы можем все деньгами обделать...
— Много ли денег-то надо?
— Да ведь как вам сказать, хозяюшка, дело покажет... Мы посмотрим в «талмуд», — он вынул из портфеля толстую книжку, начал перелистывать. — Если подведут двести семьдесят девятую статью, то непременно каторга. Каторга... А если четыреста восемьдесят девятую, пункт двести первый, параграф сто три, то вот... — тут адвокат обвел пухлым пальцем вокруг шеи и показал на потолок.