Схоронили Пронина на том же кладбище, где покоилось тело его благоверной супруги Акулины, рядышком. Плакальщиков было немного. Матрена помочила глаза, склонясь над свежей могилой.
Вскоре заморосили осенние дожди, засвистали и завыли бури, кидая охапками желтые листья со старых скрипучих берез. В начале суровой зимы укрепился на Волге лед, присыпанный первыми порошами. Установилась зимняя дорога. В один из зимних дней по ее ровному, гладкому полотну пронеслась лихая тройка с двумя звонкими колокольчиками под дугой и бубенцами на уздечках пристяжных. На облучке сидел ямщик — широкоплечий детина, в овчинном тулупе и барашковой шапке. Ясное морозное утро веселило сердце седока, молодого человека. Каракулевая шапка ухарски заломлена набекрень. Аккуратно подогнанный по фигуре енотовый тулуп. Маленькие черные усики старательно закручены в скобки. Молодой человек улыбается: «Эх, вот приложу этот капиталец к тому, который удалось получить прошлой зимой от выгодной и счастливой женитьбы...»
Это едет Андрей Петрович Стрижов, племянник Пронина. Ему двадцать семь лет, но он уже владелец большого буксирного парохода и пяти громадных деревянных барж, которые он в конце навигации установил на зимовку в Соляную Воложку. В прошлом году он женился на Машеньке Черных, дочери крупного владельца пароходского и баржевого хозяйства на Волге.
Андрей Петрович служил капитаном на большом буксирном пароходе «Архип», названном по имени его владельца. Потому ли, что Андрей Петрович уже хорошо успел изучить псе плесы и перекаты от Рыбинска и до Acтрахани, или по другим причинам, но хозяева питали большое уважение к этому молодому капитану. Правда, старый лоцман Баскаков лучше знал и то, и другое, но таким уважением не пользовался. Хозяева говорили о Стрижове так:
— Парень он дельный и к жизни способный...
Архип решил выдать за него дочку Машу. Машенька и сама частенько приглядывалась к Стрижову, когда ездила на пароходе по своим личным или отцовским делам. Карие искрящиеся глаза Стрижова притягивали девушку. Машенька любила бывать на верхней палубе в вечерние часы, когда берега Волги красились в яркие цвета, разливаемые закатом. Да и капитану Машенька казалась привлекательной, особенно когда ее пышные волосы шевелил легкий ветерок, а зеленоватые глаза посматривали на него из-под длинных ресниц. Андрей, конечно, и в мыслях не держал жениться на хозяйской дочери. Хотя иногда и подумывал: чем черт не шутит, когда бог спит, закрыв глаза, на перине седьмого неба!..
Однажды вечером, сидя на реечном диване около штурвальной рубки, Андрей Петрович советовался Баскаковым, как удобнее и с наименьшим риском пройти перекат с изломанной линией фарватера. В это время Маша, накинув на плечи пуховый платок, вышла из каюты, и присела рядом с капитаном.
— Что, Андрюша, так задумался? — ласково спросила она, дотронувшись мягкими, теплыми пальцами до руки капитана.
— Да вот, Марья Архиповна, впереди мелкий перекат, а время к ночи...
— А если часть баржей оставить на якорях и потом зайти? — посоветовала хозяйка.
— Это-то оно хорошо, да времени много уйдет, если членить караван...
— Ну смотрите, вы — капитан! — улыбнулась девушка.
И улыбка эта показалась Андрею какой-то особенной, робкой и зовущей...
Машеньке шел двадцатый год, и Архип Васильевич задумывался: «Маша у меня расцвела, как маковый цветок, а свахи пороги не обивают...» Он решил действовать сам. Однажды вместе с дочерью явился на пароход, шедший порожняком на Каму за баржами. Кругом чистота и порядок. Капитан был на своем месте. Это очень нравилось хозяину. Архип Васильевич и Маша поднялись на верхнюю палубу, встали поближе к обносу, смотрят, как меняются виды гористых берегов, сплошь заросших дремучими лесами.
Архип как-то неожиданно перекинул свой взгляд на капитана.
— Маша, смотри! А ведь капитан-то у нас молодец! Как ты находишь?
— Это я и сама давно заметила, — улыбнувшись, тихо проговорила она.
— Ну! Ах ты, кукла гуттаперчевая, — весело рассмеялся отец. — A я думал, ты не замечаешь.
— Ты думал, у меня глаз нет? Посмотри, какие большие... — смеясь, ласкалась к отцу Машенька.
Стрижова было решено приписать к семье Черных, Когда поздней осенью все пароходы и баржи были поставлены на зимовку в затон, «Архипа» с пятью баржами Стрижов оставил в Соляной Воложке.
Хозяева, чтобы не откладывать дело в дальний ящик, с окончанием навигации решили сыграть свадьбу. В день богатой свадьбы съехалось много гостей. Кричали «горько!» Андрей с Машей подслащивали им вино. С налитым до краев бокалом поднялся сам Архип. Гости тоже встали.