Джоан наклонила голову, прислушиваясь. И тут все они услышали звуки музыки, долетавшие из долины с утренним ветерком. Бедфорд глубоко вздохнул.
— Значит, там все-таки есть жизнь… Но почему же они не вступили с нами в контакт? У них должны быть продвинутые технологии и современные системы коммуникаций. Посмотрите на эти вышки. А вот та полоска — это, скорее всего, аэропорт или что-то вроде.
— А те маленькие пятнышки — припаркованные самолеты, — догадалась Нина.
— И все полеты отменены, — заметила Джоан. — Иначе мы увидели бы, как они взлетают и садятся.
— Может быть, из-за погодных условий, — предположил Коллинз.
— Вряд ли из-за здешних, — добавила Нина.
Внезапный порыв ветра принес новые всплески музыки.
Она была полна бурной, бунтарской радости.
— Праздники! — осенило Бедфорда. — Трех или четырехдневные каникулы. Это все объясняет.
Джоан кивнула.
— Каникулы или что-то вроде фестиваля. Например, празднование рождения их цивилизации или… — она умолкла, потому что прямо перед ней бешеным галопом промчалось собакоподобное существо. Тут же появился и преследователь — с высунутым языком и выпученными глазами. Парочка скрылась в кустах.
Щеки Джоан порозовели.
— Надеюсь, хозяева ведут себя более цивилизованно, чем их домашние любимцы, — проговорила она.
— Эти собаки не похожи на домашних, — сказал Коллинз. — Если они вообще собаки. — Он повернулся к Бедфорду. — А ты что думаешь?
Бедфорд вдруг с удивлением понял, что не хочет обсуждать эту тему.
— Трудно сказать, — ответил он. — Идемте. Если поспешим, доберемся еще до темноты.
И он направился вниз по склону. Джоан шла следом, за ней Нина. Шествие замыкал Коллинз. Он шел, не в силах отвести глаз от соблазнительно покачивающихся ягодиц Нины. Пальцы у него задрожали, виски начали пульсировать.
— Боже! — прошептал он. — Не думал он, что на свете бывают такие женщины, а ведь повидал их немало.
Его так и подмывало поделиться с кем-нибудь подробностями прошлой ночи, да вот только с кем? С Бедфордом — пустой номер. Рассказывать такое Джоан — глупее не придумаешь. Тоска, да и только. Ведь это же половина удовольствия — рассказать кому-то о своих невероятных любовных приключениях! Ну да ладно, бывает и хуже. Посмотрите на этого Бедфорда — типичный сексуальный неудачник, заходится от жалости к самому себе. Ему уж точно нечего делать в постели с такой горячей штучкой, как Нина! Коллинз едва не расхохотался.
Потом перевел взгляд на Джоан. Вон она, впереди, идет прямо за Бедфордом. Нина Ниной, но если Коллинз кого-то и хочет — так это Джоан. С такими, как Нина, ты проводишь веселые часы в дешевых отелях. А вот Джоан — из тех, о ком мечтаешь всю жизнь, мечтаешь и не можешь заполучить. Впрочем, она станет исключением из правила. Со вчерашнего вечера она с ним очень холодна — непонятно, почему, разве что из-за его насмешек в адрес классической музыки? С тех пор она ведет себя как-то агрессивно, хоть и молчит. Но это неважно: все равно она станет исключением. Бедфорда в расчет не берем. Отказавшись тянуть жребий, он просто приблизил неминуемое.
Внезапно Коллинз увидел, что Джоан идет уже не позади Бедфорда, а рядом с ним. Он почувствовал мгновенный укол ревности, но затем подумал: они, скорее всего, говорят о луне. Или о звездах. Она витает в облаках так же, как и он.
Взгляд Коллинза вернулся к роскошным ягодицам Нины. И снова у него застучало в висках. И снова задрожали пальцы. А что если они вдвоем немного отстанут… здесь полным-полно укромных уголков. Например, вот эти кусты…
Он рванулся вперед, чтобы ее догнать. И почувствовал, что бежит уже не на двух, а на четырех ногах.
Бедфорд шагал, глядя перед собой и не произнося ни слова. Тишина, как и прежде, беззвучно шла рядом с ними. На этот раз, однако, Джоан не делала никаких попыток нарушить молчание, и, наконец, не в силах больше это терпеть, Бедфорд заговорил сам.
— Если считать город надежным критерием, — начал он, — то мы найдем свидетельства существования расы, столь же развитой, как и мы сами. Некоторые здания очень впечатляют, они похожи на произведения искусства.
— Архитектура — не искусство, — сказала Джоан. — По крайней мере, не в исконном смысле этого слова. Она слишком материальна. Слово «искусство» в его прямом смысле неприменимо к зданиям и инженерам. Но мы лишили слова их настоящих значений, выхолостили их, слишком часто применяя в разговоре о не столь высоких видах деятельности. Я все жду, когда же рытье канав начнут называть «ваянием земли киркой и лопатой» или «прикладной археологией».