Я молча хлопала ресницами и мысленно топила надежду, которая вдруг воскресла. Тут что-то не так. В чем подвох?
— Какой ценой?
— Разве ты не готова отдать все за свободу и жизнь?
— Я готова отдать лишь то, что потерять не так страшно, как умереть.
Детектив сел обратно на стул.
— Предлагаю работать на меня. Лично. Выполнять любые поручения беспрекословно, какими бы они ни были. Взамен я инсценирую твою смерть.
Сухой смех, больше похожий на кашель, вырвался из моей груди. Очень воодушевляет стать девочкой на побегушках для детектива, которому закон не писан.
— Срок работы? Пожизненно?
— Да. По крайней мере, пока будет потребность.
Я свирепо стиснула зубы. То есть о том, чтобы улететь на другую планету, не может быть и речи. Ничего, дайте мне только отсюда выйти — замаскируюсь, спрячусь так, что никогда не найдут. Но неужели мистер Нордли глупый как пробка?
— Жучок на меня прицепите или какой-то чип впаяете, чтобы отслеживать мое местонахождение, да?
— Конечно, я подозреваю, что ты захочешь сбежать от работы… — Он разблокировал планшет. — Никаких жучков, это не надежно. Куда лучше угроза жизни. У тебя есть опекуны, отец, мать, братья. Если задумаешь меня ослушаться — они пострадают.
— Вы что-то путаете… Нет у меня братьев.
— Ну как же… — Мужчина листал документы в планшете, но с моего угла обзора толком ничего не видно. — Мы взяли твой образец ДНК, провели анализ, пропустили результат по базе и нашли родственников. Ты не общаешься с матерью, отцом и братьями?
— Да я не знаю даже, как они выглядят!
Рубцы на старой ране разошлись, она тягуче заныла, она никогда не заживет. Мама Джемма говорила всем, что я ее дочь. Зато дед часто упрекал жену, как она распустила мою мать, и угрожал жестокой расправой, если я выросту такой же распутной. То есть я постоянно слышала, что мое рождение — причина ссор, сломанной жизни, но окружающий мир обязан видеть иную картину: миссис Гилмур старшую дочь отправила учиться в другой сектор, а младшая — плод долговечного брака и неугаснувшей любви. Лишь бы я держала позорный поступок родной матери за зубами, мне угрожали, а ее фотографий и вещей в доме не имелось. Выбросили? Сожгли?
Она не приехала ни разу. Однажды я слышала, как мама Джемма рассказывала соседке, что старшая дочь вышла замуж в восьмом секторе и родила близняшек. Мол, не до поездок домой ей. Фотографии показывала соседке на телефоне, а мне — нет.
Теперь фото моей родной матери у детектива на планшете. Я с трудом подавила желание подорваться и заглянуть. С таким трудом, что едва не задохнулась.
— Беатриса, мне несложно передать тебе материалы, где есть фото и информация о твоих родственниках. Но тогда ты захочешь их навестить.
— Шпионка не имеет права на семью? Естественно. Тем более шпионка-призрак. — Из голоса сочился яд и мучительная боль. — Зато меня можно шантажировать родственниками. Мне на них, конечно, плевать, но… Я никогда не хотела им смерти.
— Значит, мы договорились?
— Вы действительно такой мерзкий человек, что убьете мою мать, которую я ни разу не видела, если ослушаюсь приказа?
— Мы здесь не шутим, Беатриса. Ты будешь ключевой шпионкой там, где крутятся миллиарды и вершатся судьбы всей планеты. Я готов и на большие жертвы, чтобы заставить тебя выполнять мои задания.
А значит, я никогда не улечу с планеты. Буду на побегушках. Возможно, у меня появятся деньги. Но никакой личной жизни, никаких детей. Я должна стать роботом? Рабом? Это лучше, чем умереть?
Меня заколотило от гнева. Цепочка зазвенела между кольцами наручников.
— Я против! И на суде расскажу, что вы мне предлагали! — орала я детективу в лицо. — Можете угрожать. Я буду кричать, пока не сорву глотку! О том, что вы шантажируете! — Кислород в легких закончился. Я вздохнула и уже тише, с ухмылкой продолжила: — Или, может, согласиться на ваши условия, а потом выйти на телевидение и все рассказать там? Интересно, успею ли до тех пор, пока какой-нибудь киллер пристрелит меня?
У мистера Нордли вздулись желваки на скулах. Наконец-то вышел из себя. Но пока не отвечал, молча пилил ледяными голубыми глазами.
— Да потому что мне не нужна такая тупая жизнь! Хотите, чтобы я на вас работала — оправдайте в суде!
— Это невозможно! — рыкнул он с такой силой, что я подскочила на стуле.
— Значит, невозможна и моя работа на вас…
— После того, что ты сделала, ты не сможешь жить обычной открытой жизнью. Даже если каким-то чудом удастся тебя оправдать в суде, ты не оправдаешься так легко в глазах тех людей, которые хотят твоей смерти.