Хрена лысого! Я бросил взгляд к замку на двери, сконцентрировался на механизме — он задвигался, прокрутился, вонзился в дверную раму. Кто-то задергал ручку. Бесполезно. Бронированный металл — даже с инструментами они нескоро ее взломают.
Кровь отхлынула от бесстрастного лица отца. Он, не моргая, таращился на дверь.
— Где… ты взял ключ?
Решил, я заперся, когда входил? Пусть считает так. Я нервно сдвинул плечами. Равнодушно не получалось. Мне не обрести и доли той власти над эмоциями, которой обладает отец. Правда, сейчас самообладание его подводило. Он кинулся к столу, спотыкаясь. Искать ключ?
Нет. Пистолет.
— Ты не будешь меня убивать… — прорычал я, скривившись, когда отец решительно наставил на меня дуло крупного калибра.
— Но коленные чашечки прострелю. С учетом того что у тебя денег кот наплакал и в нормальную больницу не попадешь, ты останешься на всю жизнь инвалидом.
— Инвалид ты. Тебе ампутировали человечность или ты уже родился бездушной тварью?
— Убирайся, — процедил сквозь зубы отец и отпустил дуло ровно до уровня моих коленей. Сукин сын. По спине стекали капли холодного пота.
Из-за двери послышалось взволнованное:
— Мистер Нордли?
— Все в порядке, — крикнул он в ответ. — Не ломайте дверь. Постойте пока.
— Скажи, кто убил Беатрису и при каких обстоятельствах? Скажешь — и я уйду.
— Ты уйдешь сейчас. И будешь тихо сопеть в две дырочки и каждую минуту молиться, чтобы я тебе не сломал жизнь, сопляк.
Легким взмахом руки магические нити прошили пистолет, вырвали из руки хозяина и швырнули в окно с такой силой, что стекло треснуло и пропустило сквозь себя оружие. Через дыру залетело несколько любопытных пушинок.
Я уверенным шагом преодолел расстояние до стола, резким движением схватил отца за горло, приподнял над полом и через два метра впечатал его в стену. Он, наверно, силился поднять руки, впиться мне в предплечье, но оставался скованным. Голубые глаза в панике выпучились. Лицо его пухло и краснело.
— Слушай сюда, — шипел я ему в физиономию. — Я могу одним взмахом мизинца отправить тебя следом за пушкой. Может, теперь ты затолкаешь свои угрозы в задницу и ответишь на мои вопросы?
В глазах напротив появилось то, что я сроду не видел, — покорность. Отец раскрыл рот, но только сдавленно прохрипел.
Черт, еще случайно задушу его. Я разжал хватку, отступил, обернулся по сторонам. Где дух, который часто появляется тогда, когда я совершаю неразумные поступки? На меня будто обрушили ледяные струи — я быстро остывал, перед мысленным взором вертелись на повторе последние полминуты. Что я наделал?
Показал отцу превосходство — от которого, как и от магии, от служения, на самом деле больше проблем в жизни, чем приятных бонусов. И основная проблема в том, что приходится скрывать способности.
Пока что потолок не разверзся и суровые стражи не спустились, чтобы покарать меня. Одному человеку показать магию ничего страшного ведь, да?
Отец заходился в хриплом кашле, безрассудно тер ладонями горло. Я поманил рукой бутылку с журнального столика и сунул воду прямо ему под нос. А сам хлопнулся плашмя на пол — пока душил отца, лишился напрочь запала и сил.
Даже если я вытащу пытками из отца имя человека, у которого не дрогнула рука, стреляя в Беатрису, ее не вернуть. Время назад не вернуть. Ничего не вернуть.
Я смотрел на дыру в окне и на пушинки, что залетали в комнату. Кружились и кружились, не падая. Увидеть бы Беатрису, как она парит, управляя воздушными потоками. Не увижу.
— Мистер Нордли? — раздалось осторожное из-за двери.
— Свободны! — крикнул он. Скорее, громко прохрипел.
— Вы уверены, что все в порядке?
— Я неясно сказал? Свободны!
Полбутылки виски в машине. Внутри меня пустота — залить ее алкоголем? Правда, придется пить, не просыхая, ибо алкоголь надолго не задерживается в организме.
Мать надо забрать из больницы. Я мог бы потратить на себя полмиллиарда… Но лучше помогу бабушке Беатрисы перебраться в другой сектор и зажить нормальной жизнью.
Надо собрать новую группу. Я ведь раньше так хотел. Сейчас, после отличного концерта, ко мне на прослушивание выстроится очередь. Надо написать крутые песни.
Но я больше ничего не хочу. Все потеряло смысл.
— Неужели ты колдун? — прошептал отец. Я промолчал в ответ — видимо, этого оказалось достаточно, ведь он продолжил с мечтательным восхищением: — Колдунов же убили двести лет назад. Как?.. Ты ведь мой сын, правда же?
Я нахмурился и приподнялся на локте. Отец стал странным, смотрел на меня, как на инопланетянина с шестью руками и тремя членами.