— Либо он сует их себе в зад.
Смешок булькнул в груди, но не выскочил. Что мы делаем? Что всегда: судим человека по фотографиям квартиры, а затем продаем. Мне впервые за год стало мерзко.
— Нет прямых доказательств ни того, ни другого, — изрекла я. — Хватит выдумывать. Возможно, он всего лишь любит экспериментировать. В шкафу нет садистских штучек. А вибраторы, я думаю, можно использовать для двойного проникновения. Единственный толковый вывод — у Ирия за жизнь было много секса, если потянуло на разнообразие.
Накатила грусть и усталость. Мне бы выспаться и поесть. Я выкрутилась из объятий и погребла через сугробы к спуску с крыши, на ходу снимая чужую внешность.
Келлан догнал меня в спальне и, обхватив руками сзади, забирался под футболку. Куда без традиции? Сейчас она казалась глупой, хотя раньше я, когда возвращалась, набрасывалась на него, чтобы он меня трахнул — так я снимала стресс. Возбуждение прогоняло остатки страха, отвлекало.
Сегодня его руки не возбуждали. Странно. Он стащил с меня футболку и целовал плечи — кожа чувствовала прикосновение, не приятное, не противное, нейтральное. Кровать манила забраться под одеяло и забыться сном.
— Я устала, прости…
— Ничего. Хочешь ляжем? Я буду сверху.
— Я не хочу быть бревном.
— Перестань, я тебя не разлюблю из-за того, что ты чуть-чуть побудешь пассивной. Давай, полежишь и получишь удовольствие.
Никогда, как бы я ни уставала, не отказывалась от подобных предложений.
— Хорошо. — Я обернулась и прильнула к мужским губам. Теплые. Поцелуй превратился в движение языков и губ. Колючий подбородок царапал кожу.
Огонь внутри не загорался, желание не пульсировало внизу живота. Келлан подхватил меня, уложил на кровать и разделся. Мускулистое тело не манило, твердый член не выглядел аппетитно.
Может, я просто до жути устала? Мне бы забраться под одеяло и укрыться с головой. И чтоб не трогал никто. И проспать вечность.
Я на миг прикрыла веки — перед внутренним взором стоял арсенал игрушек. Необычный секс, да… Массажные свечи… Помял бы кто нежно плечи и спину. Пальцы Ирия безмерно ласково ощупывали ушиб на руке… Там лежала насадка на член с мягкими шипами. Любопытно, как чувствовать в себе ее?..
Я бы нарисовала на его торсе картину из взбитых сливок, абрикосового, клубничного и сливового джема и слизала. Первая картина, которую я бы с аппетитом съела.
По телу прокатилась горячая волна. Внизу живота скручивалось напряжение. Я возбудилась. Глаза распахнулись от шока.
— Думал, ты уже уснула, — произнес Келлан, натягивая презерватив.
Я привстала на локтях. Вправду, вроде вырубилась на пару секунд. Усталость немного испарилась.
— Иди сюда. — Я поманила его в объятья. Член легко вошел в меня, только толчки удовольствия не приносили. Он двигался, быстро и резко, но я словно онемела.
Какого черта?! Со злости я впилась в спину Келлану, и он задвигался энергичнее. Моя смазка, похоже, закончилась — стало больно, неприятно жгло внутри, будто из презерватива выскочили жесткие шипы.
Я закричала. Келлан дробил точками крик на невнятные всхлипы.
Скорее бы все закончилось. Будет очень плохо, если оттолкну и заявлю, что мне впервые больно, противно, никаких приятных ощущений.
Это я та, кто ждала бурю чувств? Что однажды полюблю Келлана безумно и надолго? Чем дальше — тем хуже. Наши отношения словно сегодняшнее утро. Буря заблудилась за горизонтом, поднялось Белое солнце и вот-вот сожжет дотла все живое.
Как не погибнуть?
Келлан разрядился, ласково поцеловал, укрыл одеялом и пожелал сладких снов. Наконец-то я в комнате одна. Вальс белых хлопьев за окном завораживал. Боль стихала, но отвращение к себе росло.
Становлюсь как мама Джемма? Начинаю услуживать мужчине в ущерб своим желаниям? Келлану хотелось секса, не мне. Согласилась, лишь бы не назрел новый скандал?
Я клялась себе, что никогда не поставлю мужчину на пьедестал. Каждый горазд вытереть ноги об женщину, чтобы потешить напускное мужество. Стоит дать слабину, уступить — и из тебя сделают прислугу, в лучшем случае хорошо оплачиваемую.
Келлан казался хорошим… Я считала, мне несказанно повезло. Но его ссоры — низкие манипуляции. Нужно восстанавливать свои позиции.
Для начала высплюсь. Я удобнее умостилась на подушке лицом к окну. Тусклый свет не мешал — наоборот, пуховая метель убаюкивала.
Ирий, черт бы его побрал! Лез и лез в мысли. Вернулся ли домой? Собирает ли начинку из подушки по гостиной с пылесосом в обнимку? Взбеленился ли, когда нашел раздавленную камеру?
Какая разница? Я собиралась его забыть! Из-за него я растеряла крохи чувств к Келлану, которых мне не хватало раньше. Из-за него я противна себе.