Затылок мелко покалывало. Келлан пришел посмотреть? Я обернулась: в коридоре мелькнула тень. Подглядывал? С чего вдруг?
Я вышла из кухни и свернула в кабинет: Келлан шустро печатал на клавиатуре. Почудилось, что он подсматривал?
Не первый раз казалось, что кто-то рядом. Новая квартира… досталась с призраками? Волоски на загривке встали дыбом.
Быть не может.
Я вернулась на кухню к холсту, опустила кончик языка в светло-коралловую смесь, сделала мазок и резко обернулась. Никого. Но сердце заметалось в панике.
Нет здесь призраков! Я повернула холст к двери, чтобы боковым зрением видеть проем. Спустя минуту пришел Келлан и спросил, скоро ли я собираюсь спать.
— Не знаю, пока не спится.
Там, во сне, на диване в прихожей, возможно, опять появится Ирий. И опять утром я проснусь на полпути к оргазму и буду долго маяться.
— Рисуешь?
Я настороженно кивнула — все-таки он не подглядывал. Тогда кто? Дух? Нет, ему безразлично мое творчество. Нервными движениями я стянула резинку с волос и перекинула пряди к лицу, но через секунду заправила за уши.
— Что рисуешь сегодня?
— Цветы, — молниеносно солгала. Келлана ответ устроил — он посмотрел на полотно, три секунды созерцал то, что я успела нарисовать, и ушел.
— Я спать.
— Спокойной ночи…
Обычно он по крайней мере минуту разглядывал, даже если я два мазка сделала. Никогда не спрашивал, что рисую, а угадывал сам, пусть с десятой попытки.
Все рухнуло, все!
Едва Келлан скрылся за дверью спальни и выключил свет, я метнулась в ванную. Провела пальцами по левой руке от сгиба локтя до запястья и вынула волшебную кисть.
Я написала строгий кожаный костюм — обтягивающие куртку и штаны — с шипами и заклепками. Волосы немного удлинились и закрутились в безупречный пучок. Линзы появились янтарные, добавилась черная маскарадная маска — без перьев, но с вкраплениями стразов. На губы — персиковая помада. На запястье — усыпляющие лейкопластыри.
Я его уничтожу! Нет, не убью. Вырежу из памяти. Возможно, сейчас он развлекается с очередной пассией — пассиями — на вечеринке. Но если он дома — ему не повезет.
Внутри меня вулкан вот-вот извергнется. Келлан не заслужил переживать выброс огненной лавы, а Ирий заслужил.
На крышу я выбралась в тапочках и под сумасшедшей метелью нарисовала массивные ботинки. Адреналин дико бурлил в венах, когда складывала руки в символ скорости.
Вынесло меня в прихожую. Тихо и темно, как в гробу. Только мигала лампочка сигнализации и светились неоном очертания выключателя. Черт подери, Ирий не дома. Конечно, чего ему здесь быть в два часа ночи?
Я повернула колесико выключателя, свет мягко полился из потолочных ламп. Ключи блеснули на полке. Значит, он дома? Спит?
Повезло! Скопирую информацию с его смартфона! Который он ночью держит наверняка, как большинство, у кровати. Я перерисовала ботинки в милые розовые носочки и, крадучись, пошла к спальне, в противоположную сторону от гостиной. Как громко чертыхался Ирий, собирая неделю назад пылесосом пух с пола и дивана?
Я сглотнула смешок и мягко надавила на полотно двери. Тусклый свет от ламп в коридоре нырнул в проем. Черт! Я вернулась и выкрутила выключатель. Придется идти обратно на ощупь.
Благо, всего пять шагов. Я ни во что не врезалась, ибо скользила рукой по стене, пока не нащупала проем. Дверь тихо поддалась ладони. В спальне на тумбочке пульсировал светодиод, мелкими вспышками разгоняя мрак. Возможно, огонек от смартфона.
В звенящей тишине слышалось глубокое дыхание. Мой пульс, казалось, грохотал громче барабанов. Я вытерла вспотевшие ладони о бедра и силой воли толкнула себя вперед, к тумбочке, на ходу вынимая из тайника на запястье лейкопластырь. Глаза привыкали к темноте. Светодиод, мигая, отражался в бутылке с водой и выхватывал силуэт Ирия. Тот лежал на спине, прикрывшись одеялом по пояс, заложил одну руку за голову и засунул под подушку, а вторую — уложил вдоль тела, пальцы сжал в кулак. Правая половина кровати пустовала. И манила.
Лечь бы рядом, коснуться подушечками теплой кожи и провести плавные линии от шеи, по ключице, груди, задевая маленький сосок, пересчитать кубики на прессе и заглянуть под одеяло.
Я еще не прикоснулась, но уже пылала.
Разбудить бы его ласковым поцелуем, прижаться к губам. Пусть запах мужского тела окутает и опьянит.
Я невольно закусила щеку до боли. Лейкопластырь в руке подрагивал. Зачем приперлась? Чтобы облизывать похотливым взглядом мускулы Ирия? Чтобы по-черному завидовать девушке, что последней ночевала с ним? Чтобы издеваться над собой, сдерживаясь изо всех сил?