Хорошо сработано, мерзавец! Он как-то разведал, что я работаю в паре? Намеренно подкатывал ко мне, чтобы рассорить меня с Келланом? Конечно, вместе мы были непобедимы.
Что если Келлан просто психанул, когда проснулся ночью и не застал меня дома?
Ирий прав, я не продам ночь. Я продам нечто другое — то, что намного хуже.
***
Люди редко выбираются под пуховую метель. Поэтому покупательница с ником Паюкна удивилась, когда я предложила забрать товар под тополем, который рос между отелем Жааплеаль и Аквапарком. Мы окончательно договорились так: она кладет деньги в бутылку, что будет торчать в сугробе, отходит на пять метров и я отправляю ей товар.
Девушка с волнистыми розовыми волосами прикрывала нос и рот шарфом, усердно гребла по пуховом морю в безразмерном свитере. Паюкна? Я подготовилась отправлять файлы. Она подошла к бутылке — ее по горлышко занесло — и огляделась.
Ну же! Клади бумажки в бутылку!
Паюкна достала смартфон и затопала пальцем по экрану. Мне пришло сообщение:
«Можно я тебе лично деньги передам?»
«Нет!»
«Прошу прощения за наглость. Но я хочу с тобой подружиться. Я смогу быть полезной тебе!»
Что, блин? Подружиться? Это подстава? Где-то за сугробом сидит отряд полиции и бдит? Я поежилась.
«Никакой дружбы. Деньги — в бутылку. У тебя есть десять секунд»
Она достала купюры из сумочки, впихнула в горлышко, отошла и начала оглядываться, пристально выискивать меня. Не найдет — передо мной сплошная стена пуха с отверстиями для глаз. Придерживая синий шарф, она снова что-то напечатала.
«Тогда предлагаю сделку! Я хочу, чтобы ты на меня поработала»
«Спасибо за покупку. В течении минуты ждите файлы»
«Я много заплачу!»
Келлан никогда не соглашался на личные заказы. Ибо дешево по сравнению с тем, если продавать многим. Но у меня больше нет оборудования, которое бы путало следы. И до сих пор нет идей, куда податься. Ночевать на пуховом матраце, мыться, наведываясь в душевые спортзала, питаться запаренной лапшой в кафешках. И долго я так протяну?
Страх пробирал до костей. Я разогнала кружевную завесу и погребла к девушке с розовыми волосами. Она выглядывала меня в другой стороне, я всматривалась в метель: вот-вот в ней нарисуется отряд мужчин с пистолетами. В любом случае лицо мое сейчас отличается от фотографии на документах.
Я подошла сзади к Паюкне и прокашлялась. Она развернулась: на меня уставилась пара глаз в змеиных линзах — такие на концерты надевал часто Арвид. Фанатка до мозга костей.
Девушка с восторгом рассматривала меня. Глядеть особо не на что. Белый шарф, серые джинсы, кроссовки, толстовка и длинные черные волосы заправлены за уши.
— Вот ты какая… — Мягкий голос с хрипотцой удивил, тек как патока, шелестел ветром. — Все от зависти сдохнут, если узнают, что я с тобой виделась лично! Но не беспокойся! Я никому не скажу! — замахала она руками передо мной. Заблестели золотые кольца.
— За что ты мне платить собралась?
— За то, что ты узнаешь все-все про Арвида и Герта. Эксклюзивно для меня.
Я покосилась на бутылку с деньгами. Где купить обед? Желудок, казалось, прилип к позвоночнику.
— Зачем тебе все-все?
— Хочу за кого-то из них выйти замуж, правда не определилась, за кого.
— Ты серьезно? — я мысленно хлопнула себя ладонью по лбу. Сумасшедшая.
Она округлила змеиные глаза — выглядело жутко-комично.
— Конечно, я серьезно, ибо не предлагала бы тебе деньги.
— Сколько?
— Сто тысяч в день.
У меня глаза вылезли из орбит.
— Шутишь!
— Ничего подобного. — Паюкна протянула мне смартфон с открытым банковским счетом — там хватило бы смотаться на другую планету и прожить пару лет, валяя дурака. Я осмотрела девушку свежим взглядом: волосы розовые, но выглядят шикарно, блестят, однородно прокрашены; кожа безупречная, черты лица как у модели, тонкие, четкие, губы чувственные, глаза с поволокой. Одежда простая, если не приглядываться. А если приглядеться: новехонькая.
— Кто ты такая?
— Дочь владельца пуховой фабрики, — пожала она плечами и спрятала смартфон. Вот как…
— Твой отец знает, какое будущее ты себе придумала?
— Ничего не мешает мне выйти замуж за Арвида или Герта и владеть пуховой фабрикой. Папе важно лишь бы я была счастлива.
Зависть подступила горькой, противной тошнотой. Где мой отец? Моя родная мать опекунам не сказала даже как он выглядел. А дедушке важно было лишь бы ему все прислуживали.
— Ты не хочешь? Сто тысяч мало? Я понимаю, опасная работа…
— Имей в виду, дружбы у нас не получится. Мы очень разные.