Ирий изучал взглядом мое лицо, будто невероятную гиперреалистичную картину. Похоже, я, без краски, интересовала его больше, чем одетая в чужую внешность.
Нежно-ласковое солнце млело в груди. Оно проснулось недавно, спало беспробудно восемнадцать лет. Ирий поглаживал большими пальцами внутреннюю поверхность моих бедер, отчего по коже расходились теплые вихрастые волны. Я положила руки на мужские плечи и склонилась к лицу Ирия.
Неужели я не сплю и не плаваю в хмельных фантазиях с вибратором в руке? Неужели лицо с выразительными голубыми глазами и смелой ухмылкой прямо передо мной, в реальности, а не перед мысленным взором, как отпечаток прошлого?
Ирий слегка приподнялся, окончательно преодолевая расстояние между нами, и прижался к моим губам своими, нежно, настойчиво. Солнце во мне затянули грозовые тучи, ветер завертелся смерчем, блеснула молния и пронзила возбуждением раз, второй, третий. Ирий взял мое лицо в ладони и углубил поцелуй. Я впилась в крепкие мускулы плеч. Исцарапать, искусать, съесть бы его без остатка. Вкусные, мягкие, властные губы, проворный, напористый язык. Сильные теплые руки массировали шею, большие пальцы мягко надавливали на крупные вены, то ли душили, то ли разжигали пожар в крови.
Нет сил бороться с притяжением кровати. Маленькая, односпальная, как удержит двоих? Не разрывая поцелуя дольше, чем на миг, мы забрались на нее правильно, головы к подушке, ноги к шкафу. Ничего не давило, как в прошлый раз.
Почти ничего. Твердый как камень член, запертый в тесноту джинсов, давил в самый низ живота. Я развела ноги и обхватила ими мужские бедра. Ирий держался на локтях, не прижимал сильно своим телом, едва касался — я сопротивлялась свободному пространству между нами, я вонзалась в его лопатки короткими ногтями, приближая к себе, выгибалась, касаясь грудями его рельефного торса.
Ирий разорвал поцелуй, отчего я недовольно пробурчала. Правда, недолго. Влажные губы дотронулись до шеи, под кожей разлилась острая сладость, я тихо простонала. Губы мучительно медленно двигались к уху, зубы сомкнулись на мочке — в теле прострелила страсть.
— Скажи, как ты меня хочешь?
Дыхание сбилось, мешало говорить, я вытолкнула из себя слово на выдохе:
— Сильно!
— Нет, бесовка. Еще не сильно. — Горячее дыхание щекотало, хриплый шепот сводил с ума. — Я хочу услышать, не про силу желания, а про твои фантазии. Расскажи, что ты представляла, когда всовывала его в себя? — По скуле скользнуло что-то мягкое и твердое одновременно. Я покосилась на розовый вибратор и закусила губу. Жгучий стыд защипал щеки.
— Это не… — пробормотала я. Черт, когда успел пошарить под подушкой?
— Игрушка из моего шкафа. — В голубых глазах резвились искры. — Ты переломала те, что тебе не приглянулись, бесовка? Что мне с тобой сделать?
Я нервно задрожала. Держась на одном локте, Ирий опустил руку с вибратором к моему животу.
— Представь, я тебя свяжу так, что ты не сможешь пошевелиться, и буду доводить тебя до оргазма раз за разом до тех пор, пока ты не потеряешь рассудок. Звучит страшно?
— Так и знала, что ты гребаный садист. — Я выхватила у него вибратор и отшвырнула. — А давай я тебя свяжу и буду возбуждать до тех пор, пока у тебя не начнут болеть яйца такой болью, что тебе захочется их себе отгрызть.
Ирий поймал мое запястье, завел его за голову и придавил меня к кровати. Горячее дыхание ласкало губы.
— Я могу разорвать любые веревки, даже стальные.
— Под дулом пистолета?
— Помнишь, чем закончились твои прошлые угрозы пушкой?
— Стекло ты быстро починил.
— А если бы кто-то пострадал? Бесовка, я за безопасный секс. Ведь чем он безопаснее, тем чаще случается. Так что угрожай в следующий раз скалкой. Я, так и быть, буду ее дико бояться. Я щедрый. Дам тебе против себя оружие кроме защиты стоп-слова. Не то могу сильно обнаглеть.
Я с трудом просунула между нами руку и накрыла ею твердую выпуклость ниже пояса.
— Разве не это твое слабое место?
У него еле заметно дернулась скула.
— Это мое сильное место. Мое слабое место — это ты.
Из головы улетучились все подколы, которые ждали удачного момента. Да все мысли напрочь исчезли. Я не моргая смотрела в голубые глаза и напитывалась целительной силой простых, но заветных слов. Но…
— После того как ты правдиво лгал перед креслом, сложно тебе верить.
— Ты не верь словам. Верь поступкам. И наконец-то расскажи о своих фантазиях, ибо мои будущие поступки могут тебе не понравиться.