— Все в порядке? — спросил Ирий. Издевается? Я словно бабочка, прикованная за крылышки к доске безумным коллекционером. Как можно быть в порядке? А он согнул новую скобу и подлетел ко мне. Что-то жуткое в его сумасшедше-увлеченном взгляде, с которым он поднимал мои ноги к потолку и пристраивал скобу так, чтобы она обогнула бедра. Всадил ее до хруста — посыпалась темно-синяя краска и побелка — и провел ладонью по низу живота, забираясь под свитшот.
— Ты совершенно спятивший человек, — прошипела я, вздрагивая от пальцев, что гладили живот.
— И кто из нас безумнее, если ты до сих пор не сказала стоп-слово. — Он забрал руку из-под свитшота и подергал каждую скобу, проверяя, надежно ли держит мое тело. — Подождешь меня, бесовка? — Ирий заправил мне прядь волос за ухо и пухлые губы прижались к моим губам. Я замычала, дергаясь. Наглый язык настойчиво рвался в мой рот. Пальцы жестко надавили на щеки с двух сторон. Сдавленно рыча, я разомкнула челюсти. Ирий, как назло, слегка отстранился и впился зубами в мою нижнюю губу до сладкой боли. Голова закружилась. Он лизнул укушенное место и втянул в себя. — Хочешь почувствовать мой язык на клиторе? Тогда жди.
С ума сойти! Никто не касался меня языком там. Казалось, влажных пальцев всегда хватало, я и не просила другого.
— Куда ты собрался?
— Кое-чего не хватает для моих планов.
Ирий опустился на пол, снял с себя футболку, джинсы и боксеры, побросал одежду в кресло. Я неотрывно следила за его движениями, любовалась, как перекатывались мускулы под атласной кожей. Ощутить бы своим голым телом рельеф его торса.
Как ни в чем не бывало, обнаженный негодяй с округлой задницей пошел в ванную комнату. Зашумела вода. Он вправду оставил меня на потолке и ушел? Скобы давили, но, странно, ничего не немело, не затекало. Может, я мало провисела?
Ах, конечно, веревки у него под рукой не нашлось. А те, что лежали в шкафу с игрушками, я порезала.
Минуты не прошло — Ирий распахнул дверь в гостиную. По телу текли капли, длинные волосы он зачесал назад. Водный служитель. Телепортируется из воды, и поэтому напал на меня тогда в раздевалке мокрым и голым.
— Как дела, бесовка? — спросил он, рассматривая меня и вертя в руке ножницы. Зачем они ему?
— Мечтаю тебя шлепнуть по голой заднице, — фыркнула я, чтоб не показать страх.
Посмеиваясь, он зацокал языком и сказал:
— Когда мы будем заниматься сексом, ты будешь снизу и у тебя будут свободные руки — можешь рискнуть.
— Я не упущу шанс.
Нездоровая тяга к мужской заднице. Но у Келлана неаппетитная, почти плоская. А тут крепкая, круглая как орех, вот и зачесались руки.
Ирий подлетел к потолку.
— Держи, — он сунул мне в руку тюбик с лубрикантом и оттянул ткань свитшота у меня на груди. Я затаила дыхание, уставившись на острие ножниц. Вкрадчивый голос всполошил: — Страшно, бесовка?
Язык не повернулся сказать, не режь мою одежду после того, как я содержимое его шкафа на полосочки искромсала. Я судорожно сглотнула и пробормотала:
— Нет, конечно, ты ведь не убьешь меня. Дух тебя четвертует за убийство служительницы.
Ирий потер мне шею, ощупывая пальцами вены — приятно, нежно, я едва не мурлыкала.
— Что ж тогда сердечко так колотится, а?
— Разве может быть иначе, когда ты рядом?
Пухлые губы вытянулись в довольную улыбку, что отозвалась щемящим теплом в груди. С одержимым взглядом Ирий приступил к делу: вырезал прямоугольник между скобами, обнажая лифчик, оттянул мостик кружевной ткани, который соединял чашечки, и щелкнул ножницами. Я ахнула. Воздух пробежался по затвердевшим соскам. Ловкие пальцы ласково их погладили, очертили по кругу, слегка помассировали грудь — нежность невыносимо контрастировала с жестокостью железных дуг, что впивались в ребра. Возбуждение нахлынуло жаркой волной.
Ирий взял ножницы за острые концы, приложил кольцо на середину груди так, чтобы сосок попал в центр кольца. Что он делает? Щелкнет пальцами, как в прошлый раз? Было жгуче-приятно. Но он дернул ножницы в сторону, задевая кольцом сосок — разряд тока отдался в бедрах и пояснице. Ирий снова устроил кольцо на прежнем месте и резко рванул его вправо. Повторил еще и еще. Я прерывисто дышала — ток простреливал раз за разом, заставляя тело выгибаться, но нельзя, мешали скобы.
Засранец ухмылялся, будто ребенок, что дорвался до игрушки. Перевернул ножницы в нормальное положение, развел острия немного в стороны и прижал их к груди, как недавно прижимал кольцо, будто собрался срезать сосок. Ужас заискрился на конце каждого нерва.