— Джексон, расскажи маме смешную шутку, которой я тебя научил.
— Тук-тук, — сказал маленький мальчик, продолжая возить руками по песку.
Айлин рассмеялась:
— Кто там?
— Тук-тук, — снова повторил он.
— Дальше мы пока не продвинулись, — заметил отец, и они вдвоем рассмеялись.
В наушниках вдруг раздались еще какие-то звуки помимо разговора в песочнице. Я услышал шорох листьев под деревьями, которые росли в отдалении. Отец оказался гораздо более наблюдательным, чем я думал, потому что внезапно он выпрямился и начал вглядываться в даль. Кортни тоже села, а Джексон встал и начал топтаться на песочной фигуре, которую сделала его сестра.
Я услышал щелчок спускового крючка еще до того, как разглядел человека, прячущегося за деревьями. Выстрел прозвучал очень громко, и я увидел, как отец потянулся через Айлин, схватил меня одной рукой, а другой подтянул Кортни к себе и закрыл ее своим телом. Маленький Джексон упал на землю и тут же расплакался.
Отец что-то прокричал, но я не видел рядом агентов — никого больше, кроме человека, который прятался за деревом. Потом он выхватил пистолет из заднего кармана брюк и выстрелил в его сторону, продолжая прикрывать нас и не давая ему возможности как следует прицелиться. Нападавший перебежал к другому дереву, и в этот момент я увидел его лицо и рыжие волосы. Это был он — парень, в которого Холли бросила туфельку.
Не знаю, что на меня нашло и почему я принял такое решение. Как будто глубоко скрытый инстинкт взял надо мной верх. Мое сердце вдруг перестало колотиться, а в голове быстро промелькнули образы: план местности, расстояние между мной и рыжеволосым — я отлично представил себе все это. И, достав пистолет агента Фримана, я выстрелил. До этого момента я никогда не держал в руках оружие, но все равно был уверен, что пуля попадет ему прямо в грудь.
И все же девять десятых моего мозга молили о том, чтобы я промахнулся.
Рыжеволосый упал на землю, и я рванулся к нему замедлив бег только в тот момент, когда приблизился к телу. Он лежал на спине, глядя в небо: глаза были открыты, но грудь оставалась неподвижной. Я упал на колени рядом с ним и прижал руки к ране, из которой сочилась кровь, уже пропитавшая джемпер.
Потом, хватая ртом воздух, я бросил пистолет на грудь убитого и не мог заставить себя взять его снова.
Отсюда я хорошо видел отца. Он крепко прижимал к себе маленького Джексона, шепча:
— Все хорошо, хорошо!
К ним бежали двое: мужчина и женщина — должно быть, агенты, потому что отец кивнул им и передал мужчине Джексона, а женщина взяла Кортни. Они ушли, и в этот момент отец упал в песок на спину, а Айлин наклонилась над ним, закрыв рот руками.
— О боже, Кевин, ты ранен!
Отец вдруг затрясся от смеха и притянул ее к себе так близко, что их лица почти соприкасались.
— В плечо, все будет хорошо.
Айлин положила голову к нему на грудь, ее всхлипывания раздавались так громко и отчетливо, что их можно было услышать даже без специальных устройств.
— Они ведь могли тебя убить!
— Тихо, все в порядке. Не волнуйся, в меня и раньше стреляли.
— А как же дети? Где они?
— Не переживай. Они уже в бронированном автомобиле. И тебе тоже пора туда. Я готов убить Фримана, так сильно я перепугался. Где он был, черт возьми? — начал возмущаться отец.
Айлин подняла голову, а потом обняла и поцеловала отца, словно решила воспользоваться возможностью, пока он не мог двигать рукой. Отец все же смог поднять вторую руку и погладил Айлин по волосам, но через пару секунд осторожно отодвинул ее от себя.
— Маршалл идет, — прошептал он.
Она кивнула, потом снова поцеловала его в щеку и тихо прошептала:
— Я тебя люблю.
— Не двигаться! — вдруг раздался у меня за спиной низкий голос шефа Маршалла.
Я закрыл глаза и прыгнул, не оставляя ему возможности снова наброситься на меня.
Глава тридцать третья
Суббота, 15 августа 2009 года,
01 час 20 минут
— Джексон!
Я сидел, положив голову на деревянный стол.
— Что?
Так плохо после прыжка мне еще никогда не было. Мне казалось, что у меня очень высокая температура.
— Давай уйдем отсюда, — сказал отец.
Он помог мне встать и закинул одну мою руку себе на плечи. Мы прошли через холл к лифту и поднялись к нему в номер. Не в состоянии двигаться, я упал на кушетку и закрыл глаза.
— Черт, плохо дело, — пробормотал он. — Что ты хочешь? Есть, пить?
— Нет, — застонал я. — Меня тут же вырвет.
Отец включил свет:
— Что с тобой? Почему ты смотришь на руки?