— Ты принадлежишь мне. Никто не станет разбираться, кто похитил тебя, вашниры, рагласиане или я. Правитель Севера ни за что не пересмотрит твои условия, иначе придется разбираться в сотнях и тысячах дел других рабынь. А возможно, защищать женщин от любых посягательств.
— Ты так говоришь, чтобы я молчала! – понимая верность его слов закричала Сахана, давая волю чувствам. – Я добьюсь справедливости для себя, я не просто крестьянка, которой хватились утром, или дикарка, пойманная в лесу.
Алкид шагнул к ней и за руку притянул к себе, она завизжала и ударила его свободной рукой несколько раз. Он схватил ее за запястья и крепко зафиксировал, без труда удерживая извивающуюся женщину.
— Ты знаешь, что я прав. У тебя нет возможности стать свободной никогда. Однажды попав в рабство, ты навсегда рабыня.
Сахана до этого момента с легкостью переносила свое положение. С самого первого дня она понимала всю безнадежность ситуации и предпочла адаптироваться к ней, а не сопротивляться. С ней прекрасно обращались, она много отдыхала, работала в хороших условиях, Алкид был с ней нежен и заботлив, она впервые в жизни была влюблена: все это заставляло ее думать, что она почти счастлива, а с небольшими «но» можно ужиться.
Сейчас же вся лавина подавленного недовольства, каждая минута унижений и компромиссов с собой, рухнули на нее всей тяжестью, и она сначала зарычала от злости и отчаяния, как пойманный в ловушку зверь, а затем закричала, продолжая рваться из его рук, заставляя его сжимать ее запястья до боли.
— Есть только одна единственная возможность, – Сахана почувствовала, как воздух вокруг нее застывает, густеет, фиксируя ее тело, будто мягкий кокон. Ее носочки оторвались от пола, и она зависла в воздухе, без малейшей возможности пошевелиться.
— Какая? – спросила она, с ужасом глядя на мужчину, который сделал это с ней. «Неужели, он убьёт меня и смерть освободит меня от его власти?» – мелькнула паническая мысль.
— Я могу дать тебе свободу. Могу отпустить тебя и вернуть тебе твою жизнь – любой вариант твоей жизни, который ты выберешь, – Алкид едва заметными движениями рук управлял ее телом, она была к нему максимально близко, как и когда он держал ее, но теперь мужчина совсем не прикасался к ней.
— Что должно произойти, чтобы ты так поступил? – спросила она.
Алкид придвинулся к ее лицу так близко, что вышел из фокуса ее зрения, зато она чувствовала его губы в паре миллиметров от своих, его каждый вздох.
— Я должен знать, что смогу жить без тебя. А сейчас все наоборот. – Его губы накрыли ее, поцелуй был таким жадным, будто бы им Алкид доказывал ей свою любовь. Будто бы именно так он хотел рассказать ей, как из инструмента для лечения сестры и игрушки в постели, она неожиданно стала для него воздухом в легких, кровью в венах, заняла мысли в его голове.
— Было бы очень благородно, если бы я отпустил тебя сейчас, и ты сама приняла бы решение, верить мне или нет. Так не будет, Сахана. Я не благородный человек, я жестокий мужчина, который любит, чтобы все играли по моим правилам. У меня есть власть в этом доме, на этой земле и над тобой тоже. У меня есть сила, какой вероятно обладаю я один. Но я теряю тебя.
Воздух вокруг нее рассеялся, и она упала в его руки.
— Мне не так страшно, что ты возненавидишь меня. Намного страшнее, если я больше никогда тебя не увижу.
Эти слова отозвались в сердце Саханы болью. Она верила ему даже, если все с самого первого дня было хитрым фарсом, выгодным для Алкида, ведущим к его целям. Возможно, он дергал за ниточки и реальность отзывалась, готовая потакать его капризам как добрая нянька. Но в его любовь хотелось верить.
Для Саханы же эта реальность оказалась лабиринтом, по которому она предсказуемо шла в нужном направлении, уверенная, что сама выбирает, куда повернуть и сколько времени идти. Наивно думая, что от нее зависит, то куда она наконец придет, но пришла она именно туда, где ее уже ждали. Неужели и сейчас она отреагирует на его слова так, как он задумал? Купится на их красоту?
Слезы наконец-то полились из глаз ручьями. Она оплакивала свою глупость, неспособность из стольких подсказок достаточно быстро собрать отгадку. Оплакивала свою влюбленность, глупые попытки выглядеть красивой, соблазнительной в надежде на взаимность. Оплакивала свои планы на их общее будущее, о котором она, конечно же, задумалась – это тоже было очень больно! Ей было так больно, что она уткнулась лицом в грудь мужчины, который стал причиной этой бури эмоций, будто бы могла изменить его этими слезами, растопить его сердце. Будто бы хотела еще ненадолго отложить их разрыв. Она искала любого утешения, понимая, что не справляется с этим сама, и уже не может перестать рыдать.