— В театр было очень увлекательно играть, – заметила Айрина. – Это была отличная идея, можно будет разнообразить вечера этой зимой.
— Да, мы в последний раз устраивали театр теней, когда были маленькие, – вздохнул Норман.
— Как будем объяснять черноволосой, что она теперь принадлежит Василю и что он будет с ней делать? – вдруг поинтересовался Марк. – Картинки нарисуем или на чьем-то примере покажем?
— Марк, – шокировано повернулась к нему Айрина.
Норман гадко рассмеялся.
— Я не то чтобы для себя ее купил! – возмутился Василь.
— Неужели хоть кто-то понял, что с братьями надо делиться? –поинтересовался Норман.
— Да замолчи ты! Всегда одно на уме, – Василь отмахнулся от него. – Надо было что-то делать. Я принял решение не возвращать ее вашниру. С ним ей ничего хорошего не светит.
— И, конечно, теперь ты со всем благородством отпустишь ее, потому что не такой. – Язвительно сказал Норман. – Купить рабыню, чтобы спать с ней – фу, какой ужас! Никто и никогда так не делал! – мужчина хрипло рассмеялся. – Если ты такой правильный, то продай ее мне. Или вон хозяину прииска. Она теперь здорова, я думаю он смирится с тем, что они друг друга не понимают. Язык любви их быстро сблизит.
Сахана на секунду вспомнила язык любви Нормана и сверкнула в его сторону глазами.
— Да пошел ты, – рявкнул на него Василь, вскакивая и отбрасывая стул. – Для вас женщины просто куклы для совокупления, а я хочу знать, кто она и откуда. Ни на секунду не могу поверить, что она мурянка. Это головоломка как раз для меня. Мой мозг, способный иногда мыслить, а не только желать женщину, говорит мне, что здесь самая интересная тайна, с которой я когда-либо сталкивался, возможно в корне меняющая представления о нашем мире. И я хочу эту тайну разгадать!
— Вообще-то, я могу сделать так, что она выучит нашу речь, но вам не очень понравится процесс, – сказала вдруг Сахана.
Василь заинтересованно посмотрел на нее.
— Чем же он нам не понравится?
— Придется возиться с ней пару-тройку недель как с ребенком. В театр мы поиграли, а теперь будем играть в детский сад.
— Я в этом не участвую! – рявкнул Норман. – Алкид, прикажи брату отвезти ее хозяину прииска, как подарок! От нее уже полно проблем. Пусть Рудольф с ней мается. Мне и одной бабы достаточно, вокруг которой мы все крутимся, будто сами ей принадлежим. Твоя рабыня столько сегодня командует, что тебе стоило бы взяться за плеть и объяснить ей, где ее место! Меня тошнит от того, как ты изображаешь влюбленного юношу, а мы – свиту твоей избранницы, – на этих словах он вскочил, в упор глядя на брата. – Все, что сейчас происходит может привести только к беде! Вы все попомните мои слова. Избавьтесь хотя бы от этой разрисованной шлюхи сейчас же, и продолжим жить, как всегда, жили!
Лия хоть и не понимала суть разговора смотрела на Нормана с явной агрессией, она отложила еду в сторону, выпрямила спину, как человек властный, привыкший к подчинению окружающих и посмотрела на свои руки, будто чего-то ждала. Затем ее взгляд стал хмурым, и она расслабилась на стуле, снова отрешившись от обстановки, которую хоть и не понимала, но больше не воспринимала как абсолютно враждебную.
Алкид в гневе поднялся со своего места и очень весомо заметил.
— Ты сказал слишком много, Норман, и ответишь за это. Сядьте оба и замолкните. Сестра, уведи Сахану и Лию наверх. Сейчас здесь будет мужской разговор.
Женщины встали.
— Сахана, – сквозь зубы обратился к ней хозяин.
Ее сердце рухнуло вниз. Она сегодня действительно забыла о своем положении. Утром Алкид ухаживал за ней как за равной себе, а потом она снова была лекарем, распоряжающимся и уважаемым. Как можно было забыть, что она чужая, что здесь никто не любит ее, что она лишь развлечение и собственный врач под боком? Тревога, уснувшая было у нее на сердце, вдруг всколыхнулась, заполняя собой все тело, перед глазами почернело и мир утратил на мгновение краски. «Мне конец», – подумала женщина.
— Перед тем как уйдешь, скажи, что ты собиралась сделать, чтобы Лия понимала нас.
При упоминании своего имени чужеземка встрепенулась и повернулась к Алкиду. Айрина взяла ее за руку и повела за собой наверх.
Сахана кивнула и бесцветным голосом без всякого энтузиазма сказала, подбирая максимально простые выражения и избегая медицинских терминов:
— Когда рождается ребенок, никто не учит его языку по книгам. Его мозг так активно воспринимает информацию, что буквально за год он абсолютно осваивает язык. Все это происходит благодаря тому, что именно в этом возрасте мозг очень восприимчив – достаточно слушать речь окружающих и смотреть по сторонам. Я могу создать такие условия в голове у Лии. В случаях серьезной запущенности детей, при работе с безумными и для ускоренного обучения диких, мы использовали такие практики на Юге. Не для усвоения языка, конечно, но поводов было достаточно.