Сахана удивилась, что он сказал «братья», а не «брат». Но ничего не стала спрашивать.
В доме исцеления было тепло и снег тут же растаял, делая ноги мокрыми. Сахана налила себе и Лие горячего чая и пригласила ее за стол. Очень странно было видеть, как не сочетается речь Лии с ее уверенным поведением, прямой осанкой и манерами.
— Ты хотела, чтобы тебе было больно и страшно?
— Да.
— Зачем?
— Руки не работают, – в глазах Лии тоже блеснуло раздражение, она объясняла, но ей не хватало слов. Как назло, на языке крутились названия овощей и предметов мебели. Она никак не могла вспомнить нужное определение.
— Когда волк не кусает, а умер! – Лия ударила ладонью по столу от радости, что объяснила.
Сахана и так уже сто раз вспомнила сценку в охотничьем домике.
— Магия, – она изобразила жест Лии рукой.
— Магия, –вспоминая одно из первых услышанных слов повторила Лия.
— Твои руки раньше делали магию, а теперь – нет?
Лия закивала.
— И ты хочешь испытать страх и боль, чтобы разбудить свои силы?
— Да.
— А если это не поможет?
— Волк не умер? – Лия задумалась. – Узнай почему!
— Что, если немного яда осталось в твоей крови? Ты разрешишь мне себя осмотреть?
— Конечно, Сахана.
— Ты знаешь, что это был за яд и кто тебе его дал?
Лия не поняла вопроса. И тогда Сахана нарисовала миску с черным желе и ткнула в место на ноге, откуда выпустила яд.
Лия старательно изобразила отвращение.
— Это плохо. Это... – Лия перешла на свою речь и Сахана залюбовалась ей. Когда Лия говорила на своем языке, она совсем не раздражала лекаря. Но понимания при этом не было.
Руки Саханы сплелись с руками Лии, и она проникла в нее сознанием. Не обращая внимания на бурлившие эмоции чужестранки, Сахана прошлась взглядом по ее организму: все работало как надо, кровь текла без единого признака черной массы. Сахана старалась не пропустить ни одной мелочи, она помнила, как это вещество укрывалось и пряталось от нее в прошлый раз. Совсем немного она обнаружила в почках, и еще каплю в печени. Сейчас яд был слаб и его было мало, а воля Саханы, к ее удивлению, была намного сильнее, чем раньше. Так что ей не пришлось снова резать Лию ножом. Последние капли заразы развалились на соединения, которые ничем не могли больше повредить пациентке. Еще раз удивившись этому Сахана, собралась разорвать связь и вдруг поняла, что не может. Лия снова воспользовалась ситуацией и копалась в ней как в своем огороде. Но в этот раз она не отпустила, пока сама не захотела. Видимо, яд больше не сдерживал.
— Что ты сделала? – спросила Сахана. – Я тебе помогла, а ты что сделала?
— Я исправила совсем. В тот раз мало. – Лия сияла как новая монета.
— Я не хочу, чтобы ты делала что-то, о чем я не знаю.
— Ты не работала, как руки. Я тоже помогла.
Сахана посмотрела на нее с тоской и сто раз пожалела, что не может научить Лию говорить за один день.
— Я буду пробовать, – Лия подняла руки.
Раздался стук в дверь.
— Потом! Сейчас допивай чай и грейся, – велела лекарь и впустила пациентов.
Вошла Селеночка с мужьями.
— Госпожа Сахана, – зычно закричала она. Лия даже выглянула из кухни.
— Я рада вам, если, конечно, вас не привела сюда болезнь.
— Ну что вы, теперь с нами все в порядке, живот растет. Я чувствую, что во мне жизнь, – Селена похлопала себя по бокам. – Мы поблагодарить вас пришли.
На стол лег плоский пакет из оберточной бумаги. Сахана сделала жест, пытаясь отказаться, но все четверо посетителей стали уговаривать ее хотя бы заглянуть в него.
— Ни одна женщина от такого не откажется, – нахваливала Селена свою работу. – Даже слепая – пощупает и захочет. В дом к правителю в таком не стыдно!
Сахана действительно обомлела, когда развернула сверток. Первым делом она оценила цвет – нежно-изумрудный. Можно было бы сказать, что под цвет глаз, но какие глаза имеют такую насыщенность и яркость? Платье оказалось длинным – до щиколоток, с глубоким вырезом. Золотые нити тонкими узорами, путаясь в сложных драпировках сходились к талии, визуально сужая ее, а затем встречались в центре только для того, чтобы такими же сложными линиями устремиться вниз.
— Это невероятно, – шокировано произнесла Сахана, не в силах поверить глазам. – Тебя одарили талантом, Селена. Это волшебство, – руки женщины гладили складки нежного шелка.