Сахана поблагодарила его и он поспешил уйти – в городе его ждала работа.
— Доктор Мурти влюбился в тебя, – сказала Лия.
— Глупости, – отмахнулась Сахана.
— Я была в его голове и знаю! И еще кучу медицинских слов.
Лия начала перечислять различные диагнозы. Сахана отмахнулась от нее, уверенная, что чужеземка делает это как попугай. Она отправила Лию пересчитать препараты и вдруг подумала, что не просто отослала ее подальше. Девушка в самом деле хорошо справлялась. К концу зимы она стала просто незаменимой в доме исцелений. Пора была отключать ее восприимчивость, но Сахана решила немного продлить сроки – речь была слишком несовершенна.
Следующую неделю Сахана пристально наблюдала за Айриной. Она пыталась заметить симптомы и сузить круг заболеваний, которыми женщина могла страдать. Сахане удалось отметить мышечную слабость и утомляемость. Айрина, еще как-то справлявшаяся с делами, сейчас забросила дом. Марк распоряжался вместо нее.
Утром Сахана, собираясь завтракать хотела зайти к Айрине, но за дверью снова был разговор на повышенных тонах. В этот раз Алкид кричал на сестру. Сахана разобрала несколько фраз.
— Посмотри, что с тобой стало, – заорал он.
Айрина что-то ответила, но тихо.
— Это не помогает, я говорил тебе сто раз! Просто сделай то, что я тебе сказал.
В этот момент закричала Айрина.
— Ты не говоришь! Ты приказываешь!
— Да, я приказываю тебе перестать делать глупости!
Сахана услышала шаги и предпочла отбежать прочь в крыло младших родичей, чем попасться на глаза Алкиду, поэтому дальнейший диалог она не услышала.
— Я напишу Мурти, пусть он приедет, хоть толку от его лечения нет, – сказал Алкид на пороге.
— Мне плевать, – тихо сказала Айрина. –Иди завтракать без меня. Я ничего не хочу. Не хочу никого видеть, и жить тоже не хочу.
— Не смей так говорить, я сделаю для тебя все, – дрогнувшим голосом произнес Алкид, обнимая сестру.
— Этого я и боюсь, – вздохнула Айрина.
— Если после вмешательства Мурти не будет улучшений, тобой займется Сахана. Будешь упираться – заставлю, – сказал он, сжимая руки сестры.
— Не сомневаюсь, – ответила она таким слабым голосом, что Алкид пошел проводить ее до кровати.
Сахана вспомнила устройство покоев Айрины. Дорога до спальни давала возможность без сомнений и волнений пройти мимо и спуститься к завтраку первой.
Доктор Мурти приехал лишь через несколько дней. Семья собралась на завтрак, когда он постучал в дверь.
— Я прошу прощения, но у нас в Снегоре вирусная пневмония, всего несколько случаев, но надо было купировать на корню, пока не разгулялась. Работал всю ночь и решил уже не ложиться, – он деловито вошел в дом, отдавая слугам верхнюю одежду.
— Тогда идемте к сестре, – сказал Алкид, – не будем терять времени.
Сахана еще задержалась за столом, потом долго ждала Лию.
Наконец, они не спеша вышли на улицу. День обещал быть спокойным. Записи не было, о посетителях слуги не докладывали.
У дома исцелений их уже ждала женщина, бросившаяся им навстречу.
— Госпожа лекарь, – издалека закричала она. – Умоляю, скорее помогите. Тут моя дочь!
Сахана вынырнула из своих приятных мыслей и перешла на бег. Лия же лишь слегка ускорилась, нисколько не изменив свою изящную походку.
Прямо на крыльце лежала юная девушка, белая как снег. Ее мать кружила рядом как большая птица. Тревожные движения женщины выдавали серьезность проблемы. Сахана коснулась шеи девушки и почувствовала пульс.
— Лия, помоги! – крикнула она никуда не спешившей подруге.
Втроем они занесли тело девушки в дом и положили на кушетку в смотровой. Судя по тому, как было легко нести довольно крупную пациентку, Лия незаметно воспользовалась своей силой.
— Что случилось с вашей дочкой?
Женщина закрыла лицо руками:
— Я нашла ее только под утро – всю ночь искала. Она ехала через Астарийский перевал, везла товары для нашей пекарни, но до дома так и не доехала. А вы знаете, какое это место, особенно в начале весны…
— Я здесь лишь с осени, – сказала Сахана.
— Одним словом, место очень плохое – горы так стоят, что то и дело дорогу снегом заваливает. И высота там страшная. Но сам путь при этом очень удобный – прямой. Многие рискуют, чтобы несколько часов скостить. И Рьяна моя рискнула. – Женщина залилась слезами, поправляя волосы дочери, выбившиеся из прически. В этом жесте было столько материнской любви и заботы, что Сахана отвернулась, по привычке отгораживаясь от чужой боли.