— У меня отличный вкус.
— Правда? Я предвижу множество споров по этому поводу!
Рейф улыбнулся:
— Я люблю тебя.
— Знаю.
Он поцеловал ее так, будто от этого поцелуя зависела их жизнь. В нем с такой силой вспыхнули гнев и страх, любовь и радость, что застучало в висках.
— Обещай, что никогда не перестанешь любить меня.
— Перестать любить тебя — это выше моих возможностей.
— Ты уверена?
— А ты?
Рейф улыбнулся, внезапно осознав, что она уже дала ответ.
— Уверен.
Глава 32
Неаполь, апрель 1816 года
— Рад видеть тебя, Перо! Чтоб мне провалиться, ты выглядишь чудесно для странствующего пилигрима!
— Хокадей!
Квинлан, перенявший присущий неаполитанцам экспансивный стиль в одежде, тепло обнял молодого человека, который сбежал по сходням пакетбота, пришвартовавшегося в Неаполитанском заливе.
— Ну, каково это — быть землевладельцем? — поинтересовался он, когда они расположились за столиком уличного кафе.
— Замечательно. — Джейми сдвинул на затылок шляпу с мягкими полями и улыбнулся. — Никогда не думал, что так здорово устроюсь. Не так, как ты, естественно, но очень даже уютно. — Попробовав вино, он нахмурился. С тех пор как он стал виноделом, у него здорово изменился вкус. Теперь он мог различить кларет, бургундское и бордо.
— В своем письме ты не сообщил, что привело тебя в Неаполь.
— Требование тети Элберты, — вздохнул Джейми. — Кажется, она путешествует по Средиземноморью. Только подумай, изо всех людей она выбрала себе в компаньонки Кларетту Роллерсон! — Он покраснел под лукавым взглядом Квинлана и поспешно перевел разговор на другую тему: — Виноградники не в ее вкусе, а вот оперу она любит. Особое предпочтение отдает Франкапелли. Она познакомилась с ним в прошлом году, когда он был в Лондоне. Он послал ей приглашение в ложу на премьеру своего последнего творения. Ей понадобился эскорт. То есть я. Ненавижу оперу, все эти визгливые голоса и воющие скрипки со смычками.
Квинлана рассмешило столь прозаичное описание творения Франкапелли.
— Странно, не правда ли, мир так тесен. Твоя тетка собирается на премьеру оперы, в результате чего мы с тобой встречаемся. Полагаю, через наших общих знакомых, включая любовниц и бедных родственников за границей, мы можем проследить связь чуть ли не с любым представителем высшего света.
— Наверное, ты прав. Но что из этого?
— Недавно я размышлял над вероятностью событий, которую мы иначе называем судьбой.
— Уж не намерен ли ты философствовать на эту тему? — с подозрением осведомился Джейми. — Мой желудок еще не пришел в норму после морского путешествия.
Квинлан расхохотался.
— Мир действительно тесен, Джейми. Готов поспорить, ты познакомился с матерью твоих детей, когда тебе было пять лет.
— Странно, что ты заговорил об этом. — Лицо Джейми приобрело непонятное выражение, и Квинлан сообразил, что тот густо покраснел. — Ты помнишь, что ты сказал мне о моем «крыжовенном пироге», когда я его лишился?
Квинлан вопросительно вскинул брови:
— Что? Ах да, девица Роллерсон!
— Для тебя мисс Кларетта Роллерсон.
— Она где-то здесь поблизости?
Джейми преувеличенно удрученно вздохнул:
— Господи, да. Ну и скандал! Ее отец вздернет меня, если хотя бы моя тень приблизится к ее двери. Кларетта послала меня ко всем чертям. Весь ужас в том, что с осени я не могу думать ни о чем, кроме нее. Надеялся, отъезд из Лондона порвет связь, но этого не случилось. Вчера я отказался от приглашения красивейшего создания на свете, потому что она не всколыхнула во мне эмоций.
— Джейми, старина, ты, как всегда, говоришь туманно. Впрочем, я уже привык. Так о чем ты?
— Не о чем, а о ком. О Кларетте. Она проникла вот сюда. — Он указал на свою грудь, чуть повыше сердца.
— Значит, ты влюбился?
— Боюсь, что так.
— Должно быть, это заразно, — пробормотал Квинлан.
— Что? — удивленно расхохотался Джейми. — И ты? Не может быть, чтобы ты влюбился. Ты утверждал, что это невозможно.
Губы Квинлана изогнулись.
— Я не утверждал, что не способен на любовь. Только то, что она ко мне еще не приходила. А теперь пришла.
Джейми решил не спорить на эту тему.
— И кто же она?
— Графиня.
— Здесь, в Неаполе?
— Я познакомился с ней здесь, но она ирландка.
— Ирландская графиня?
— Не утруждай себя. Все узнаешь в свое время.
— Понятно. Ну ладно, если ты привел в порядок свою жизнь, то помоги мне решить, что делать с Клареттой.
— Не пиши ей, — мрачно изрек Квинлан.
— О нет! Я сыт по горло письменными объяснениями. Хотя Кларетта пишет чрезвычайно интересные письма. Думаю, я влюбился в нее благодаря этим письмам, но тогда я был твердо настроен просить руки Клариссы и, только… ну… — Он замотал головой. — Замечал ли ты когда-нибудь, что от эмоций в голове полный сумбур?
— Постоянно.
— Я решил лично сказать Кларетте все, о чем я думал. О том, что мужчина может сделать ей гораздо больше зла, чем просто взять в жены.
— Только не говори это в такой форме.
— Нет, естественно, нет. С Клареттой можно говорить откровенно. Она удержала меня от ошибки, помешав жениться на ее сестре.
— Удивительное создание, — заметил Квинлан.
— Да, точно. Только не знаю, захочет ли она меня. Тем более после случившегося. — Второй удрученный вздох Джейми шел от самого сердца. — Если она прогонит меня, тогда мне конец.
Квинлан засмеялся:
— Женщины, дружище, наиболее уязвимы тогда, когда проявляют исключительную твердость. Кларетта примет тебя так же, как меня примет графиня. Вот увидишь.
— Наиболее уязвимы, когда проявляют твердость. — Джейми уложил на нужную полочку в своем сознании эту ценную информацию о женской психологии, дабы использовать ее позже.
— У меня есть вести от Рейфа.
— Да что ты! — В голосе Джейми, как определил Квинлан, звучало безграничное изумление. — Как он?