— Будь ты проклят, Корринталь! — крикнул он.
— Последствия, — сказал Абеляр и обрушил новый удар. Ещё один.
Форрин отразил их, но меч уже дрожал в его руках. Он закричал от беспомощной злости.
— Последствия, — сказал Абеляр.
— Хватит! Хватит!
Абеляр не остановился, не хотел, не мог остановиться.
— Последствия.
В отчаяньи Форрин метнулся вперёд и ударил Абеляра в живот. Абеляр смахнул его меч в сторону и ударил наёмника по руке. Он услышал, как ломается кость. Форрин закричал, снова рухнул на землю. Почва пропиталась кровью из его раненной ноги.
Абеляр стоял над ним, высоко занеся клинок, и тяжело дышал.
Кейл понял, что сейчас произойдёт. Он знал, чего это будет стоить Абеляру. Он выругался, встал и начал стягивать к себе тени.
Ладонь Ривена сжалась на его руке.
— Нет, Кейл.
Кейл не отводил взгляда от Абеляра.
— Он возненавидит себя, если сделает это.
Ривен покачал головой.
— Он возненавидит себя, если этого не сделает. Ты видел его сына.
Кейл помешкал.
— Плохой выбор.
Ривен кивнул.
— Но так устроен мир.
Кейл знал это. Отсутствие ненависти к себе и сохранение души в чистоте не всегда означали одно и то же. И иногда человеку приходилось выбирать между этими двумя.
— Он не такой как мы, Ривен.
Кейлу не нужно было оглядываться, чтобы знать, что Ривен ухмыляется своей обычной ухмылкой.
— Нет, не такой, — сказал Ривен, и Кейл понял, что убийца прав.
Кейл позволил теням рассеяться. Он будет наблюдать. Абеляр должен сделать собственный выбор.
Абеляр стоял над Форрином. Наёмник перекатился на спину, истекая кровью. Шишка размером с навершие меча выросла у него на виске.
— Я сдаюсь тебе, Корринталь, — сказал он, морщась от боли. — Я сдаюсь. Главная правительница заплатит за моё возвращение в целости и сохранности. Используй меня, чтобы выторговать мир.
Абеляр смотрел Форрину в глаза. Его мысли обратились к сыну и почернели. Он сжал покрепче меч.
Форрин, похоже, это заметил.
— Латандер накажет тебя, если ты это сделаешь, Корринталь. Ты сам знаешь.
— Я уже сказал тебе, — ответил Абеляр, — здесь только я и ты.
С этими словами он перехватил меч и вонзил его Форрину в сердце, пришпилив его к земле. Глаза наёмника закатились, он засучил ногами.
Абеляр повернул клинок в ране.
— Это за моего сына.
Он повернул его снова.
— Это за моих друзей и моих слуг.
Он повернул его ещё раз, и Форрин закричал, задохнулся, скрючился.
— А это за Саэрб.
Абеляр наклонился вперёд, руки на эфесе, и посмотрел наёмнику в глаза.
— Всегда есть последствия, Форрин. Умри с этим знанием.
Форрин ничего не ответил, он захлёбывался собственной кровью. На счёт десять он был мёртв. Абеляр вытащил свой клинок и вытер его о накидку Форрина.
Вкладывая меч в ножны, он тихо сказал:
— Последствия для нас обоих.
Кейл захватил тенью Ривена и перенёс их обоих к Абеляру. Абеляр не смотрел в их сторону. Он смотрел на Форрина с непроницаемым выражением лица. Мёртвые глаза наёмника уставились в начинавшее светлеть небо.
— Вы видели? — спросил Абеляр.
Кейл и Ривен кивнули.
— Твой сын в безопасности, — сказал Кейл.
Абеляр кивнул, посмотрел на запад. В его глазах стояли слёзы.
— Оно не прошло, — сказал он.
— Никогда не пройдёт, — отозвался Ривен. — Живи с этим.
Абеляр посмотрел на Ривена и собрался что-то сказать. Кейл опередил его.
— Нужно идти. Мне нужна темнота, чтобы делать то, что я делаю.
Абеляр невесело улыбнулся и посмотрел на Ривена.
— Похоже, мне тоже.
— Ты правильно поступил, — сказал ему Ривен, тронув труп Форрина носком сапога.
— Нет, — ответил Абеляр. — Я поступил не правильно. Я поступил единственно возможным способом.
— Справедливо, — согласился Ривен.
Абеляр посмотрел на Кейла и сказал:
— Пожалуйста, отведи меня к сыну.
Закутанный в тёмный плащ и ещё более тёмные тени Ривален ждал Тамлина в укромном переулке за храмом Сиаморфы. Тамлин пришёл один. Он надел плащ с глубоким капюшоном, чтобы замаскировать себя. Его сердце бешено колотилось, грудь тяжело вздымалась.
С Ривалена лениво струились тени.
— Вы готовы, хулорн?
Тамлин сглотнул, чтобы увлажнить горло, кивнул.
— Где Вис?
— Он внутри. Как и его сообщники.
Тамлин замер.
— Сообщники? Речь шла только о Висе.
Ривален по-отцовски положил ладонь Тамлину на плечо. У лица хулорна закружились тени.