— Ты вернулся, несмотря на то, что был изгнан из этих стен.
Абеляр поклонился.
— Ты знаешь, что я не нарушил бы ваш запрет, если бы дело не было таким серьёзным. С твоей стороны очень любезно принять нас. Мои благодарности.
— И мои, — добавил Регг, хотя его голос звучал напряжённо.
Аббат не обратил на Регга внимания. Его умные коричневые глаза вглядывались в лицо Абеляра, когда он спросил:
— Ты наконец-то увидел свет, Абеляр?
— Мудрость, которой я владел тогда, осталась при мне и сейчас, — ответил тот.
Аббат нахмурился.
— Несомненно.
Он указал в потолок.
— Как тебе новое окно?
Абеляр услышал за этим настоящий вопрос и ответил на него:
— Мастерская работа, но ему не хватает содержательности. Встающему Солнцу я предпочитаю розу.
Аббат изобразил улыбку.
— Понятно. Что ж, как ты и сказал, мудрость, которая была при тебе тогда, осталась с тобой и сейчас.
Регг усмехнулся и начал что-то говорить, но Абеляр коснулся его ладонью, чтобы остановить друга.
— Можем мы подойти и сесть, Денрил? — спросил он.
Аббат склонил голову.
— Без титула, лорд Корринталь? Мы зашли уже так далеко?
Абеляр позволил сказанному говорить за себя. Наконец Денрил указал на скамью со словами:
— Да. Пожалуйста. Садитесь. Вы, должно быть, устали с дороги. Хотите чем-нибудь подкрепиться?
Он собирался кликнуть Асрана, но Абеляр остановил аббата, подняв руку и покачав головой.
— Спасибо, но нет. Мы не можем остаться надолго. Мои люди ожидают нашего возвращения.
Абеляр и Регг прошли по проходу между скамьями к центру круга. Оба поклонились статуе Латандера и сели. Денрил остался стоять. Он сказал:
— Ты ведь преступник, знаешь ли. Как и твой отец. По крайней мере, так утверждает главная правительница.
— Правительница — лгунья, — спокойно ответил Абеляр. — Но ты уже об этом знаешь.
Аббат сделал пренебрежительный жест, обходя статую.
— Как и все политики. Что я знаю, так это то, что ты уходишь от света и тратишь свои силы на политическую возню. Ты упрям, Абеляр. Ты полон гордыни. Избавление приближается. Я вижу знаки повсюду, как и любой с ясным взглядом. Вернись к нам, пока ещё не слишком поздно.
Регг неловко поёрзал на скамье. Абеляр осторожно выбрал слова для ответа.
— И вижу повсюду знаки, но не знаки Избавления. Я вижу знаки того, что зло набирает силу. А хорошие люди тем временем бездействуют. Церковь бездействует, ограничившись своими владениями. Бездействуешь ты.
Аббат покачал головой.
— Ты ошибаешься, но ты всегда видел вещи подобным образом. Нет никакой великой борьбы, Абеляр. Это обычная политика, она ниже тебя. Я виню твоего отца в том, что затащил тебя в эту грязь.
Абеляр напрягся.
— Ты уже второй раз отзываешься о моём отце с презрением. Не делай так больше.
— Он убийца, разве нет?
Абеляр почувствовал, как кипит кровь, но взял свою нарастающую ярость под контроль. Регг, должно быть, тоже это ощутил; он успокаивающее коснулся друга.
— Последний раз предупреждаю, Денрил, — сказал Абеляр. — Не говори так о моём отце.
Регг встал.
— Возможно, нам уже пора…
Взгляд аббата посуровел.
— Зачем ты пришёл, Абеляр? Хочешь моей поддержки и поддержки церкви? Ты не получишь ни того, ни другого. Ты видишь, как зло набирает силу? Ты бредящий еретик. Это политическая распря. Ничего больше.
Абеляр поднялся со скамьи. Он с трудом мог поверить услышанному.
— Твой рассудок покинул тебя? Политическая распря, говоришь?
Аббат шагнул к нему, в его взгляде был гнев. Регг встал между ними.
— Да. Какое мне дело до того, кто правит Сембией? Вера поддержит всякого, кто обладает властью. И вера важнее страны или того, кто ею управляет. Каждый день она обращает народ в веру повелителя утра. И этот поток увеличится с началом войны.
— Ты безумен, — сказал Абеляр, прежде чем здравомыслие успело его остановить.
— Так… — начал Регг.
Аббат покачал головой.
— Твои мирские заботы затмевают твой взор. Вскоре случится Избавление. Мой долг перед повелителем утра — обращать народ в его веру, а не выбирать сторону в гражданской войне.
Слова аббата как будто доносились из уст чужака.