— Пекос, или ты попридержишь свой язык за столом, или будешь обедать один в своей комнате. Да и называй Анжи по имени, или зови ее мисс Уэбстер. Твое обращение к ней с прозвищем Ангел слишком фамильярно. Я хочу, чтобы с этим было покончено.
Пекос даже не посмотрел на отца. Улыбка не покинула его лица.
— Ангел, вы не возражаете, ведь так? В конце концов, я не долго буду вас так называть. Скоро я буду звать вас мамочкой.
— Пекос, — укоризненно проговорила мисс Эмили, встревоженно глядя на Баррета МакКлэйна, — дорогой, не стоит…
Появление Делорес, которая несла большое блюдо, полное отменного ростбифа, сгладило напряженность момента. Никогда не позволяя себе спорить в присутствии слуг, Баррет замолчал, все еще негодуя. А Пекос продолжал улыбаться молодой блондинке, мысленно интересуясь, как долго она сможет выдержать, не потерять хладнокровия.
— Не хотите ли стакан молока, дорогая? — внимание Баррета вновь переключилось на Анжи.
— С удовольствием, — сказала она и кивнула благодарно.
Делорес наполнила стаканы охлажденным молоком из серебряного кувшина. Она остановилась около Пекоса, ее темные глаза смотрели на красивого юношу, которого она любила с первого его вздоха.
Смуглая рука накрыла пустой стакан, а другая обвилась вокруг полной талии мексиканки. Игриво обнимая ее, Пекос промурлыкал:
— No, mi amora, no leche. — Делорес захихикала, когда Пекос подтянул ее поближе, не спуская глаз с взбешенного отца. Насмехаясь над благочестием, окружавшим его, он произнес многозначительно:
— Когда я был ребенком, я вел себя как ребенок, но сейчас, когда я мужчина… — он повернул Делорес к себе лицом. — Лапушка, я мужчина и хочу к ужину вина, а не молока, comprende?
— Ah, si, Пекос, si. — Она отвела его длинные пальцы в сторону от своей полной талии и поспешила в дворецкую. И через несколько минут вернулась оттуда с полным графином мадеры. Она налила большую порцию в бокал Пекоса и хотела было унести графин. Но молодой человек остановил ее:
— Оставь графин, Делорес. Я могу захотеть еще, да и Ангел любит вино, не правда ли, лапонька? — Он пододвинул к ней графин, при этом его густые темные брови приподнялись.
— Нет… Я не знаю, — в отчаянии пробормотала девушка.
Как только полная, в ярком платье, фигура Делорес скрылась на кухне, Баррет МакКлэйн взорвался:
— Я не буду повторять, Пекос! Мы хотим мирно пообедать здесь, с тобой или без тебя. Девочка не пьет вина и никогда не будет. А теперь не позволишь ли нам начать трапезу?
Появились слуги, обнося всех чашами и блюдами с роскошной едой. Анжи, стараясь не обращать внимания на человека, чье грубое поведение шокировало ее, взяла понемножку всего, что ей предлагали, и вскоре ее тарелка была так наполнена, что она смутилась, устыдясь своей жадности. Но никто, казалось, не обращал на это никакого внимания. Никто, кроме Пекоса.
— Не велеть ли мне забить еще одного бычка, Ангел? — поддразнил он ее, поднимая свой бокал. Выпил его содержимое и посмотрел на нее сквозь прикрытые веки.
— Довольно, молодой человек! — Баррет МакКлэйн с такой силой стукнул кулаком по столу, что Анжи невольно подпрыгнула. — Я не позволю тебе оскорблять нашу гостью. Уходи обедать к себе!
Анжи, сидя с полным ртом, почувствовала, что задыхается. В глазах у нее стояли слезы. Она испуганно смотрела то на отца, то на сына, отчаянно пытаясь проглотить ком пищи, который застрял у нее в горле.
Пекос грациозно поднялся со стула и улыбнулся девушке:
— Ангел, вам неплохо было бы выпить воды; мы не хотим потерять вас в первый же вечер. — Его пальцы сомкнулись на узком горлышке графина. Наклонившись, он поцеловал тетю в макушку и объявил во всеуслышание:
— Я не очень голоден; Анжи может съесть мою порцию. — Подняв графин двумя пальцами, Пекос ленивой походкой вышел из комнаты.
Застрявший комок пищи, наконец, проскользнул вниз, и Анжи вздохнула с облегчением. Баррет МакКлэйн тряхнул седой головой и улыбнулся ей:
— Не обращайте внимания на Пекоса, Анжи, дорогая. Он развлекается, доставляя неприятности другим, но вам нечасто придется находиться с ним в одной компании. Очень скоро ему наскучит здесь, и он уедет; он всегда так делает. Если вам повезет, вы его вообще больше не увидите. — Он поднял вилку и начал есть.
Было около одиннадцати вечера, когда Баррет МакКлэйн кивнул в ответ на слова мисс Эмили:
— Уже поздно, нам всем пора отдохнуть. — Женщина встала и вопросительно посмотрела на Анжи.
— Да, — та поспешно согласилась, — я немного утомилась.
Поднявшись вслед за дамами, Баррет предложил руку Анжи:
— Конечно, вы устали, дорогая. Завтра спите, сколько пожелаете. Мы счастливы, что вы здесь, на Тьерра дель Соль, с нами. С нетерпением буду ожидать нашей следующей встречи. Велеть служанке помочь приготовить вам постель?
— Нет, пожалуйста, не надо, — она покачала головой. — Я сама справлюсь.
— Тогда спокойной ночи, дитя мое. — Он выпустил ее руку, желая поцеловать девушку, но не осмелился сделать это в первый же вечер. Повернулся и вышел из залы.
— Проводить вас в вашу комнату, Анжи? — спросила мисс Эмили, поправляя волосы и улыбаясь.
— О, нет, мэм. Я найду дорогу. Спасибо. — Анжи улыбнулась в ответ.
— Прекрасно. Коридор хорошо освещен, так что не беспокойтесь. Моя комната наверху, как и комната Баррета, так что сейчас я покину вас. Приятных сновидений.
Они расстались у лестницы. Мисс Эмили приподняла край льняной юбки и стала медленно подниматься по покрытым ковром ступеням. Анжи, подавив зевок, пошла по широкому коридору и повернула в правое крыло дома. На углу она остановилась в нерешительности. Кто-то потушил газовые фонари в канделябрах под потолком. Вокруг стало так темно, что Анжи почувствовала, как волосы встали дыбом у нее на затылке. Ощупью продвигаясь ко второй двери, которая была в нескольких футах впереди, она ощутила, как ее охватил страх. Прижавшись к стене, она осторожно двигалась в темноте. Вдруг рука Анжи натолкнулась на что-то. Жесткое, теплое. На что-то живое.
— Не кричи, Ангел, — предупредил ее Пекос, и она увидела, как во мраке сверкнули его глаза. Странное тепло окутало ее, когда он медленно, ласково привлек ее сильными руками к себе.
— Не начать ли нам с того, на чем мы остановились? — прошептал он и быстро приник к ней теплыми губами.
Глава 8
Именно в темном коридоре Тьерра дель Соль Анжи Уэбстер и получила свой первый поцелуй. Но это было совсем не так, как она рисовала себе в воображении. Время от времени она представляла застенчивого юношу, который робко спрашивал, можно ли ее поцеловать, она скромно соглашалась; не дотрагиваясь до нее руками, он наклонялся все ближе, его губы легонько касались ее губ.
Пекос МакКлэйн не был этим робким юношей и никогда в жизни не спрашивал позволения у женщин поцеловать их. Если бы он спросил Анжи, она ответила бы отказом, и так никогда и не почувствовала бы восхищения, которое теперь всколыхнуло ее чувства. Пекос захватил ее врасплох, и ее губы были приоткрыты. Ее потрясло, когда она почувствовала на его губах вкус мадеры, которую он пил за ужином. Его губы были гладкие и теплые, и как только она подумала об этом, то чуть не упала в обморок от удовольствия. При этом ее большие изумрудные глаза широко распахнулись ему навстречу.
Пекос крепко обнял девушку за талию и медленно повлек за собой по темному коридору по направлению к ее спальне. Он все сильнее впивался губами в ее рот. Наконец, проник в него кончиком языка и стал нежно двигать им по ее губам. Анжи задохнулась, и приоткрыла рот немного шире. Именно этого и добивался Пекос. Его язык проник между ее зубами и наполнил ее рот. Анжи еле слышно застонала, и у нее ослабели ноги. Но это было не важно; Пекос крепко держал ее в своих сильных руках, и она не сопротивлялась.
Казалось, ни одна часть собственного тела не подчинялась больше Анжи, кроме ее рта. Весь мир сейчас сконцентрировался на ее трепещущих губах. Пекос продолжал целовать ее, его губы твердели от страсти. Анжи инстинктивно почувствовала, что их обоюдное наслаждение усилится, если она прикоснется к его языку своим. Как только она это сделала, они оба одновременно вздохнули. Сильные руки Пекоса обвились вокруг нее, и он теснее прижал ее маленькое мягкое тело к себе. Руки Анжи скользнули вверх по его гладкой рубашке, ощущая тепло мускулистой груди под шелковой тканью. Она затрепетала от возбуждения и обвила руками его шею; ее подрагивающие пальцы погрузились в копну густых волос, вьющихся у него над воротником. Смутно Анжи чувствовала, как ее подкосившиеся ноги скользят по тяжелому ковру, а одна из рук Пекоса, оторвавшись от нее, тянется к дверной ручке. Но его настойчивый рот все еще ласкал ее губы, и ничто больше не имело значения, кроме восхитительных ощущений, которые накатывали на нее волна за волной. Она никогда еще не чувствовала себя и вполовину такой счастливой, как сейчас.