— Мне так хорошо, дорогой… так хорошо, — шептала она пересохшими губами. — Люби меня так всегда… всегда…
Пекос закусил губы и вновь сдержал слепящий поток, стремящийся вырваться из его тела.
— Да, любимая, — пробормотал он, двигаясь в ней умело, глубоко.
Губы Анжи растянулись в улыбке наслаждения, для нее сейчас не существовало ничего, кроме этого чувственного физического ощущения любви. В эти минуты она была похожа на животное, которое существовало словно только для того, чтобы чувствовать мощные проникновения в себя своего самца.
Удовлетворение подступало к ней, вершина наслаждения была уже близко. Чувственный и страстный, Пекос шел до конца, уводя ее к вершине блаженства. Ее изумрудные глаза молили о счастье. Она прижалась к Пекосу и почувствовала, как желанное завершение окатило ее, вознося на небеса.
Пекос последовал за своей любимой. Оба в крике исторгли свое безумное ликование, осознав, что они одни, на многие мили нет никого, кроме них, и они могут кричать о своей любви, не смущаясь и не сдерживаясь. Залитая светом костра пещера, где лежали их сплетенные тела, и темные горы вокруг принадлежали только им в эту снежную вьюжную ночь.
Они оба опрокинулись на спину, чтобы перевести дыхание. Анжи рассмеялась. Пекос повернул голову и посмотрел на нее. Ее смех становился громче, и вскоре его хохот присоединился к ее. Он обнял ее, и они лежали, счастливые, громко смеясь. Слезы радости катились по их пылающим щекам. Наконец Анжи положила руку на свой заболевший от смеха живот и подогнула колени. Но смех все еще продолжал срываться с ее губ.
В конце концов, заставив себя успокоиться, Пекос протер влажные веки. Немного подвинувшись, он повернулся на бок, лицом к Анжи. Он смотрел, как эта чудная красавица катается по одеялу, держась за живот, с разметавшимися золотистыми волосами, ореолом окружающими ее лицо. Его смех умолк. Он наклонился над ней и поцеловал смеющийся рот. И тут же прошептал:
— Ты даже не понимаешь, какая ты везучая, моя сладкая лакомая малышка.
— Да? — все еще смеясь, спросила она.
— Да.
— Почему? — Она начала успокаиваться.
— Потому что, что бы ты ни сделала, тебе не удастся рассердить меня. — Он лег на спину и положил длинную шелковую прядь ее волос себе на горло. — Господи, никогда не думал, что доживу до того дня, когда женщина будет смеяться, после того как я занимался с ней любовью. — Он усмехнулся.
Но Анжи не видела его улыбки. Испугавшись, что ранила самолюбие Пекоса, она села, склонившись над ним, чтобы поцеловать.
— Дорогой, я не… я… — Она увидела озорные огоньки в его глазах и с облегчением перевела дыхание. — Ты ведь знаешь, почему я смеялась.
Он притянул ее к себе.
— Да, знаю. В жизни бывают минуты, когда радость столь велика, когда ты чувствуешь себя таким счастливым, таким жизнерадостным, что просто не можешь удержаться от смеха. Сейчас ведь именно такая минута?
— Гмм, — она пощекотала его нос прядкой волос. — Что-то вроде этого. — Анжи поцеловала нос, который щекотала. — Я люблю тебя, Пекос. И ты любишь меня. Ты меня любишь! — Она покачала головой от изумления. — Это наполняет меня таким счастьем, что даже и не знаю, плакать мне или смеяться. А что ты чувствуешь?
— Котенок, — улыбнулся он, — я чувствую то же самое. Сделай мне одолжение: смейся всегда, когда счастлива, а не плачь.
Она прильнула к нему.
— Люди подумают, что я странная, если смеюсь в такие моменты.
— Дорогая, ты такая милая, когда смеешься, что, думаю, многих это будет волновать так же, как и меня. Я первый раз увидел, как ты расслабилась и дала волю своим чувствам.
Это было так заразительно и совершенно очаровательно!
Анжи ответила мелодичным голосом:
— Это на самом деле первый случай, когда я по-настоящему смеялась. — Ее несчастливое одинокое детство и все, что последовало за ним, промелькнуло у нее в памяти, но она не могла вспомнить моменты настоящего счастья.
Пекос поцеловал ее в висок. Конечно, она говорит о своем безрадостном прошлом проститутки в Пасо дель Норт. Он почувствовал, как его сердце сжалось.
— Счастье мое, — прошептал он мягко, — наша жизнь началась сегодня. Я обещаю, что наполню твои дни смехом, если ты позволишь мне сделать это.
Анжи наклонилась, поцеловала его грудь и обняла своего любимого.
— Пекос, — прошептала она, — почему бы нам не съесть то, что есть у тебя в сумке? — Она подняла голову и, поднеся губы к его уху, сказала, поддразнивая:
— А потом, полагаю, мне опять захочется посмеяться.
Глава 30
Временами в эту холодную зимнюю ночь снег переставал идти, но продолжал дуть сильный ветер, а температура понижалась. Но в тайной пещере у подножия гор Дэвиса два охваченных страстью любовника согревались внутренним огнем. Анжи и Пекос, слишком возбужденные, чтобы уснуть, растянулись обнаженными у огня, подобно двум ленивым котам. Они ели хлеб с мясом и потягивали бурбон. Шутя боролись и смеялись. Целовались и ласкали друг друга. Болтали и дремали время от времени.
— У меня идея, — сонно объявила Анжи около четырех часов утра.
— Гмм. — Глаза Пекоса были закрыты. Лежа на спине, он медленно поднял руки и скрестил их под головой. — Какая?
Анжи лежала возле него на животе. Она положила руку ему на лицо и ласково попыталась поднять пальчиком его веко.
— Давай выберемся наружу и поиграем в снежки.
Один серый глаз посмотрел на нее:
— Ты шутишь?
— Нет, — сказала она и отпустила его веко.
С закрытыми глазами Пекос пробормотал:
— Мне не хочется одеваться.
— Мне тоже. — Она рассмеялась и чмокнула его в губы.
Глаза Пекоса слегка приоткрылись:
— Ты что, предлагаешь мне выйти наружу совершенно голым?
— Именно.
— Ты с ума сошла.
Анжи встала на колени.
— Возможно. Всего хорошего.
— Черт, детка! — Смуглая рука схватила ее за запястье.
— Я иду. — Она вырвалась и встала. — А ты?
Пекос резко сел.
— Дорогая, ты не можешь…
Анжи развернулась и направилась к выходу из пещеры. Пекос поднялся и нахмурился. Она пробежала мимо большого жеребца, укрытого здесь же, у входа в пещеру, и счастливо засмеялась, увидев, как ветер кружит вокруг сказочно-красивые снежинки. Анжи закружилась в танце вместе с ними и закричала, когда холодный воздух обжег ее обнаженное тело. Она подняла счастливое лицо и захлебнулась от восторга и изумления. Яркий лунный свет заливал укрытую снегом землю, превращая ее в волшебную таинственную страну. Анжи, замерзнув, крутилась волчком и ликовала от захватывающей дух красоты и счастья.
И тут она увидела его.
Пекос, на котором были только черные ковбойские сапоги, пробирался по снегу к ней. Его высокое стройное тело поблескивало в лунном свете и четко выделялось на окружающей их сверкающей белизне. Анжи смотрела на него во все глаза. Потом засмеялась, повернулась и побежала прочь. Пекос помчался за ней. Ему не составило труда догнать свою возлюбленную. Через несколько секунд он настиг ее и схватил в объятия, но она выскользнула у него из рук. Потеряв равновесие, упала в мокрый снег, и Пекос рассмеялся над ее неуклюжестью. Но это продолжалось недолго. Анжи схватила его за ногу, и он рухнул прямо на нее. По звенящему смеху он понял, что не ушиб ее.
— Ты, огромный боров, — выкрикнула она шутливо и оттолкнула его от себя. Он притянул ее к себе и поцеловал во влажные холодные губы. А потом они катались по холодному мокрому снегу, целовались и хохотали, пьяные от любви и счастья.
Пекос поднял голову и посмотрел на Анжи. Она смеялась, ее влажные губы были приоткрыты, а глаза сияли радостью. Длинные золотистые волосы превратились в пропитанную влагой тяжелую массу, прекрасное тело замерзало. Смеющиеся губы дрожали, а зубы отбивали дробь.
— Господи, я люблю тебя, — прошептал он и поцеловал ее с таким жаром, который мог бы растопить весь снег вокруг. Легко подняв Анжи на руки, Пекос понес ее назад в пещеру и ласково положил у огня. Поднявшись, сказал заботливо: