… Анжи лежала на животе, крупное тело Пекоса накрывало ее. Никто из них не произнес ни звука. Их сердца громко стучали в унисон, и они лежали, не в состоянии пошевелиться, испытывая благоговейный страх перед силой их взаимного притяжения.
Наконец, обретя способность двигаться, Пекос слегка отодвинулся от Анжи и лег рядом с ней. Она не пошевелилась. Глаза мужчины заскользили по ее разметавшимся волосам, блузе и обнаженной попке. Его сердце переполняла нежность и любовь к ней. Когда же она лениво повернулась на спину, его рука легла ей на живот, и он пробормотал:
— Любимая, я не сделал тебе больно?
Анжи откинула его руку и села.
— Нет, — сказала она и начала счастливо смеяться. Потом тихонько улыбнулась и посмотрела на своего откинувшегося навзничь любовника.
— Что такое, детка? — Его рука коснулась ее голого бедра. — Что случилось?
Анжи склонилась ближе к нему и погладила его щеку. Ее пальцы повторили контур его полных губ, и она сказала мягким дразнящим голосом:
— В конце концов, лошади не такие уж глупые животные, да?
Глава 34
На рассвете следующего дня Анжи сидела, обхватив руками колени, посреди теплой постели и смотрела, как Пекос одевается перед камином. Ей никогда не надоедало смотреть на него, и она радовалась, что холод в большой комнате вынудил его натягивать одежду перед огнем, чтобы не замерзнуть. Она не могла представить себе более счастливого начала нового дня, чем смотреть, как ее прекрасный возлюбленный согревает свое большое обнаженное тело перед пляшущими языками пламени. Она подозревала, что Пекос знает, как он хорош при свете огня, так как он явно растягивал время, медленно одеваясь и красуясь перед ней. Если это и так, она только одобряла этот спектакль и сказала ему, что надеется начинать каждое утро всей жизни, наблюдая, как он одевается.
Когда Пекос застегнул плотную шерстяную рубашку у горла и натянул узкие брюки и высокие сапоги, он подошел к кровати. Улыбаясь, положил руку на растрепанные волосы Анжи и сел рядом с ней, глядя ей в лицо. Наклонившись, он поцеловал ее, нежно прикасаясь к мягким влажным губам.
— Дорогая, — прошептал он у ее губ, — почему бы тебе не нырнуть под одеяло и не поспать еще немного?
Анжи положила руки на грубую ткань рубашки, покрывающую его грудь, и отклонилась немного назад. Таинственно улыбаясь, она сказала:
— Я не могу; у меня сегодня много дел.
— Не скажешь — каких? — Его рука скользнула с ее волос на обнаженное теплое плечо.
Анжи помотала головой.
— Это мой сюрприз, ты все узнаешь вечером. — Она играла его воротником. — Я скажу тебе все, но немного позже; мы будем ужинать здесь, в моей комнате, потому что мне многое надо тебе рассказать, и я не хочу, чтобы нам кто-нибудь мешал.
Большой палец Пекоса пощекотал ее ключицу.
— Возможно, я и не пойму весь твой секрет, но побыть с тобой наедине всегда для меня очень приятно.
Анжи тихо вздохнула и припала к его губам. Поцеловав его, она мягко пробормотала:
— Пекос, ты ведь знаешь, что все, что у меня есть, принадлежит тебе, да?
— Слава Богу, — поддразнил он ее, охватывая взглядом ее полные груди, — я бы не вынес мысли, что ничего не получу взамен за все то время, что провел в твоей постели. — Он опять посмотрел на нее и улыбнулся.
Сбросив его руку с плеча, Анжи рассмеялась и натянула на себя одеяло.
— Убирайся отсюда, ковбой, — включилась она в игру. — Жду, что вернешься в мою постель сегодня вечером, и предупреждаю, я потребую много любви.
Пекос поцеловал ее вздернутый носик и встал. Широко улыбаясь, он самонадеянно сказал:
— Мадам, заверяю вас, вы получите то, что хотите. Как и я. — Он подмигнул ей, надел шляпу и пальто и пошел к двери.
— Пекос, — позвала она. — Я… Дорогой, я… Я люблю тебя больше, чем ты можешь представить.
— Я надеюсь на это, моя дорогая. — Он открыл дверь и, улыбнувшись, вышел.
Анжи тоже улыбнулась.
Анжи сидела на заднем сидении великолепного крытого экипажа, ехавшего в Марфу. Погода стала теплее, солнце ярко сияло, а мокрые грязные дороги быстро подсыхали. Ее лицо светилось от счастья. Она поплотнее запахнула свой длинный серый бархатный плащ и рассеянно терлась подбородком о мягкий, отороченный лисьим мехом воротник. Мыслями вновь и вновь она обращалась к тому, что должно произойти сегодня.
Приехав в город, Анжи направится прямо в офис поверенного МакКлэйнов Дональда Уорса. Она известила его, чтобы он ожидал ее в своем офисе на втором этаже над банком ровно в 11 часов утра. Зайдя к нему в контору, она попросит его составить все необходимые документы для передачи прав на владение Дель Соль и другим имуществом Пекосу МакКлэйну. Подождет, пока все будет улажено, подпишет все документы в присутствии свидетелей и возьмет себе копию.
Анжи улыбнулась. Когда наступит ночь и Пекос встретится с ней на романтическом ужине в их комнате, они откупорят бутылку превосходного шампанского, и она подарит ему документ, делающий его полным владельцем огромной империи, каким он и должен являться по праву своего рождения. Раз и навсегда все недоразумения между ними будут улажены. Она расспросит его, почему он принимает ее за какую-то девушку по имени Ангел, которая была в Пасо дель Норт. Она докажет ему, что это ошибка, даже если на это потребуется вся ночь. Она расскажет ему и о том, что брачный обет, данный его отцу, не был выполнен. Она поклянется ему, что именно он, Пекос, и никто другой, лишил ее невинности, что ни один мужчина не прикасался — и не прикоснется к ней. Она принадлежала ему одному; и всегда будет принадлежать.
Уверенная, что сможет заставить его поверить в то, что говорит правду, Анжи откинула голову на высокое кожаное сиденье экипажа и строила планы на их совместное счастливое будущее. Уверенная, что он так же сильно любит ее, как и она его, Анжи решила, что в этот вечер она докажет ему, что она — честная женщина. Несмотря на то, что случилось за последний год, Анжи все еще верила в святость брака. И хотя она так любила Пекоса, что согласилась бы жить с ним в грехе, если бы у них не было возможности пожениться, но все же она отчаянно хотела стать его женой.
Возбуждение охватило Анжи. В этот же день на следующей неделе они, возможно, будут мужем и женой. И в этот же день на следующий год, как залог их любви, может появиться на свет дитя. Маленькая затянутая в перчатку рука бессознательно легла на покрытый бархатом живот, и улыбка на ее счастливом лице стала шире. Вспоминая страстное занятие любовью на конюшне днем раньше, Анжи со вспыхнувшими щеками вдруг подумала, что, возможно, жизнь внутри нее уже зародилась. Это было даже очень вероятно. И она не могла представить себе ничего более прекрасного, чем ощущение, что ребенок Пекоса растет в ней.
Анжи все еще витала в своих приятных мечтах, когда экипаж прогрохотал по деревянной мостовой и остановился прямо перед зданием Первого государственного банка Марфы. Взглянув на второй этаж массивного строения, Анжи прочитала табличку с черными буквами на окне: «Дональд М. Уорс, адвокат». Зная, что юрист будет ждать ее, Анжи поспешно вошла в банк, направляясь прямо к лестнице на другом конце вестибюля.
— А вот и вы, миссис МакКлэйн. — Голос Рэндольфа Хаффа остановил ее.
— Доброе утро, мистер Хафф. — Она улыбнулась приземистому человеку со свиными глазками. Ее счастье делало ее благожелательно настроенной ко всем.
Рэндольф Хафф поспешил ей навстречу, взял за локоть и сказал чуть слышно:
— Можете войти прямо ко мне в контору, миссис МакКлэйн.
Озадаченная, Анжи посмотрела на него:
— Мистер Хафф, боюсь, что не…
Ведя ее к застекленному угловому офису, Рэндольф Хафф понимающе улыбнулся:
— Погодите, пока мы не войдем внутрь. Я прекрасно понимаю, что вы не хотите быть подслушанной.
Думая, что он, должно быть, действительно хочет с ней поговорить о чем-нибудь важном, Анжи нетерпеливо сказала:
— Очень хорошо, но я тороплюсь, я…
Они вошли в контору, и он закрыл за собой дверь.
— Не хотите присесть? — Он указал пухлой рукой на кресло.