Трагическая судьба постигла каунасский пригород Вилиямполе. Исполинские волны с невероятной быстротой залили огромное пространство; многие жители проснулись лишь тогда, когда вода хлынула в двери, выдавив стекла в окнах, залила комнаты сперва до уровня кроватей, а через несколько минут достигла потолка и затопила вторые этажи. Люди спасались, кто как мог, — взбирались на чердаки, на крыши. Многие спаслись от смерти в одном белье, — мокрые, перепуганные, озябшие, они ждали помощи. По небу катились сумрачные тучи. Моросил дождь, дул пронизывающий ветер. А реки Нерис и Неман разлились огромным озером, и волны несли на берег лед. Огромные льдины царапали стены, разрушали их, сносили целые деревянные дома и тащили их за собой. Наши реки Неман и Нерис, спокойные, тихие и мечтательные летом, сейчас, ранней весной, показали свою яростную силу.
Я побывал в Вилиямполе сразу после того, как из Каунаса сбежали немцы, — тогда еще дымились здания в гетто. В подвалах лежали мертвецы — старики, женщины, дети, — задохнувшиеся в дыму горящих домов и убитые гранатами. Пригород Каунаса был обагрен кровью сотен и тысяч невинных граждан. Стоял жаркий летний день. Удушливый, сладковатый смрад витал над горящими кварталами, над пепелищем и серыми скорбными руинами, которые высились, словно безмолвные свидетели неслыханного в истории вандализма.
Теперь я снова оказался в Вилиямполе — пасмурным утром в конце марта. У полуразрушенного моста я сел в «амфибию» — прекрасное изобретение военной техники, на которое в дни наводнения хотелось просто молиться. Вилиямполе стала недоступной, и только «амфибии», которые, по просьбе секретаря Каунасского горкома партии И. Григалавичюса, предоставили городу саперные войска, смело продвигались по высокой воде, мимо плавающих телеграфных столбов и торчащих из воды крыш. В нашей «амфибии» находилось 1730 килограммов хлеба, который следовало доставить на ту сторону, где толпы промокших и продрогших людей глядели в страхе и тоске на свои затопленные дома, на улицы, превратившиеся в реки, на погребенное под водой имущество. У некоторых погибли родные…
За нами осталась запруженная льдами Нерис. Льдины высились исполинскими буграми, вдалеке чернели застрявшие во льдах дома. Люди рассказывали, что еще недавно было слышно, как мычат коровы и визжат свиньи на льдинах. Ледяные горы несли дома, скарб и скот в объятия Немана и вдруг застыли, вздыбившись над мостом зеленовато-серой громадой.
Мы уже были за Нерис, и наша «амфибия» плыла по превратившимся в реки улицам, мимо аккуратных деревянных и каменных домов. В комнатах плавали письменные столы, детские кроватки, в оконное стекло бился головой утопленник, словно пытаясь вырваться на простор. Потоки мутной воды разлились огромным озером. На крышах кое-где еще сидели люди, решившие не покидать своих домов. Других уже успели снять.
На каждом шагу видишь картины, которых не забудешь, пока жив. В полузатопленном доме, у окна с тюлевой занавеской, над самой водой висит клетка, в которой скачут и поют канарейки. Из воды торчит крыша колодца, а на ней сидит взъерошенный котенок и испуганно смотрит в одну точку. На залитых огородах торчит из воды приколоченная к забору доска, а на ней сидят два пса, спасшиеся от смерти, но не от воды. Насколько видит глаз, простирается водная гладь, и псы смотрят на далекий берег и терпеливо ждут своих хозяев.
Моросит холодный дождик. Над Нерис и Неманом висят плотные, тяжелые тучи. Куда ни глянешь — вода, вода, вода… Из воды торчат дома, трубы фабрик, в воде болтаются бочки, мебель, дрова, кухонная утварь — все, что вода вымела из дворов, вытащила из домов через разбитые окна и открытые двери. Сила природы ужасающе равнодушна к горю и слезам людей…
За Вилиямполе, на холмах, мерзнет под дождем толпа. Хорошо одетый человек в котелке, столь редком в наши дни, невзирая на дождь, струйками стекающий по лицу и холеной бороде, приставив к глазам бинокль, равнодушно взирает на Вилиямполе и старый город, залитый водой. Наша «амфибия» пускает в ход колеса, и мы по Жемайтийскому шоссе поднимаемся в гору. Машина останавливается у большого красного здания, где нашли убежище пострадавшие от наводнения. Перед домом стоит толпа голодных, измученных бессонницей людей. Многие мокрые и грязные — пытались вытащить из воды, что еще можно было спасти. Хлеб, который раздают приехавшие с нами люди, утоляет их голод. Все гуще толпа у дома, куда привезли продукты.