— Может, там будет даже лучше, чем на взморье, — сказал тогда он. — Кавказ я очень полюбил. Нигде не найдешь таких замечательных людей и такой природы…
Теперь он сказал, что поездка на Кавказ отпадает, причина болезни желудка установлена и он скоро поправится. И никто из нас не знал, что он стоит на пороге смерти… Никто не мог отгадать, что уже несколько лет он страдает тяжелым атеросклерозом…
…Меня разбудил громкий стук в окно. Я вскочил, открыл дверь. Это был посыльный от А. Снечкуса. Остановившись в дверях, он прерывающимся голосом сообщил страшную весть:
— Умер Пятрас Цвирка…
— Что вы говорите? Чепуха! Я же вчера, на первомайском вечере, видел его и разговаривал в Союзе писателей…
И правда, Пятрас вчера зашел в зал клуба, где за скромным столом собрались писатели, подсел к одному, к другому, поговорил вполголоса. Рюмку, кажется, только пригубил и поставил на стол…
— Умер час назад… Товарищ Снечкус просил… Машина ждет на улице…
Я весь дрожал. Посмотрел на часы. Была половина шестого утра. Час назад он сделал последний вздох… Нет, как можно в это поверить!.. В соседней комнате плакала Элиза.
В клинике уже были А. Снечкус, Г. Зиманас. Трудно было говорить. Плач, неудержимый и тяжелый, судорогой сдавил горло. Пятрас лежал в палате второго этажа. Взволнованные, пришибленные страшным известием, один за другим появлялись Р. Шармайтис, К. Корсакас, Й. Шимкус, М. Мешкаускене, министр здравоохранения Б. Пенкаускас…
Через час в Союзе писателей стали собираться вильнюсские литераторы, приехал Палецкис. Это была печальная встреча — совещание о похоронах нашего друга.
Тяжелая и печальная обязанность выпала на мою долю. Надо было немедленно поехать в Каунас — сообщить каунасцам, и прежде всего вдове Цвирки, о внезапной кончине…
Пятрас лежал в круглом зале Наркомата просвещения. Казался таким же молодым, только страшно серьезным и бледным… Последний раз я поцеловал его белый красивый лоб… И меня охватила тоска…
На кладбище Расу садилось солнце, когда в могилу обрушились первые комья земли. Мы стояли над могилой дорогого нам человека, опустив головы, мучительно переживая потерю. Вот-вот опустятся сумерки, и нам станет еще тяжелей без того, который своим большим сердцем, талантом, оптимизмом, неизбывным весельем помогал нам жить, был настоящим другом в нашей борьбе за идеалы эпохи. Мы сознавали, что от нас ушел самый талантливый наш писатель, своими произведениями заслуживший любовь народа, оставивший заметный след в его сердце.
Смерть — это грань, показывающая человека во всем его величии или ничтожестве. И мы сразу поняли, какой человек жил среди нас. Пройдут десятки, сотни лет, но ничто не изгладит из памяти народной светлый образ Пятраса Цвирки, не заставит умолкнуть трепет его сердца, вложенный в многочисленные страницы его замечательных книг. Наш народ лишился одного из лучших своих сынов, оставившего произведения, полные жизни, которую он вынес из глубин народа и с лихвой вернул народу. Ему казалось, что все написанное им — лишь подготовка к великому творческому подвигу. А мы знаем, что оставленное им неоценимое богатство — неотъемлемая часть культуры нашей нации…
ШЛИ ДНИ, МЕСЯЦЫ, ГОДЫ…
Шли дни, месяцы, годы… Всходило солнце, озаряя воскресающие из руин города, зарастающие травой могилы жертв войны, радуя младенцев и целуя их улыбающиеся лица. Ночью в небе плыли созвездия, как миллионы лет назад, как через миллионы лет… Все ждали тишины и мира, но их все не было…
Атомные бомбы, упавшие с американских самолетов на Хиросиму и Нагасаки, обернулись угрозой новой войны. «Холодная война» между бывшими союзниками разгоралась все сильнее. В Европе не было устойчивости, настала пора, когда казалось, что в любой день может начаться новая война…
Литовский народ напрягал все силы для восстановления разрушенной, изувеченной, окровавленной республики.
Время шло, не останавливаясь ни на минуту. Наша страна трудилась, работал и я — был всюду, куда звала меня Родина. Я писал, выступал на митингах и собраниях, объяснял сложную эпоху и наше место в жизни. Я путешествовал по Литве и по многим странам мира, добираясь до Китая, Индии, до берегов Исландии. Многие из этих поездок были связаны с величайшим движением нашего времени — борьбой за мир.
Я видел трудности на пути в будущее и старался не утратить веры в прогресс, в победу добра и в способность трудящихся Литвы и всей нашей страны создать новый мир, контуры которого обрисовал великий Ленин.