Пунш Ковачу всё же донесли, и он насладился этим горячим напитком — забавной смесью рома, вина, мёда, сока и пряностей.
Ближе к одиннадцати ночи граф покинул заведение, уселся в экипаж и отправился в путь. В свою очередь, заказав фиакр, Ковач ринулся за ним, велев кучеру следовать за экипажем впереди. Ему приходилось бороться с внезапно нахлынувшей сонливостью. Под равномерный топот копыт он едва не уснул.
«Что за чёрт?» — думал Ковач. — «Неужели меня так развезло от пунша?»
Его глаза слипались на ходу.
Очнулся он от осторожного толчка в бок. Кучер смотрел на него.
— Пану плохо? Может отвезти домой?
Ковач узнал шпили собора святого Вита, упиравшиеся в звёздное небо. Из последних сил, боясь потерять сознание, инспектор пробормотал адрес своего дома.
Комиссар Майнер успел посмотреть труп Мачки перед захоронением. Тот превратился в медного человека и никто из врачей не мог ничего внятно объяснить. Посетив загородный дом Мачки в лесу, полиция арестовала служанку Амалию и бритоголового Франца, одного из охранников Мачки. Был произведён обыск. Выяснилось немногое — в подвале, в наспех оборудованной лаборатории, проводились какие-то эксперименты по старинной книге некоего Брюса, которую недавно для пана Мачки выиграл в карты Мирослав Липский. Франц рассказывал нечто безумное — будто бы его хозяин намеревался добыть эликсир бессмертия и для этого занимался алхимией. Он принял какую-то странную жидкость, а результат теперь всем известен.
После показаний Виолы Висконти и Мирослава Липского все прочие люди Мачки тоже были арестованы. Их обвиняли не только в убийствах и разбое. Им было также предъявлено похищение и принудительное удержание человека, нанесение тяжких телесных повреждений и вымогательство. Практически все участники банды нуждались в скорой психиатрической помощи и бормотали о каких-то ядах и философском камне, о демонах и духах, о летающем ангеле, который, будто-бы, уносил под облака пленённую Миранду — Виолу. Всё это комиссар Майнер относил к мистической чуши, а сама Виола на допросе об участии Ариэля во всех этих делах даже не упоминала.
К удивлению комиссара в больнице оказался и граф Черни. Охранявший его инспектор Ковач сначала сладко спал у себя дома, а потом ничего толком не мог объяснить.
Майнер позвонил в больницу и выяснил, что граф прибыл туда состоянии сильнейшего нервного шока. Что произошло с ним в соборе святого Вита пока оставалось неясным. Главный врач больницы категорически запретил общение с больным графом.
Со временем в кабинете Майнера побывали также Лео Пфеффер и Равен. Им, как и Мирославу, удалось избежать каких-либо обвинений, убийство Гвельфа было объяснено необходимостью самозащиты.
Спустя четыре дня после произошедших событий, в кабинете комиссара Майнера раздался звонок. Звонил главврач больницы, где на излечении находился граф Черни.
— Господин комиссар, я сообщил графу о вашем намерении провести беседу с ним. Сегодня он дал своё согласие и даже просил, чтобы это произошло поскорее. Я думаю, что состояние больного удовлетворительное, и вы можете встретиться…
Майнер шёл по большому больничному парку. На аллеи падала, тихо кружась, жёлтая и бурая листва.
Комиссар присел на скамейку Солнце из-за неплотных облаков иногда сочилось столбами света, воздух был прозрачен и чист, а видневшиеся края высокого неба были ярко-синими. Пахло каким-то лекарством, сырой землёй (после недавнего дождя) и опавшими листьями.
Майнер узнал Черни больше по его высокому росту. Он мелкими шажками медленно спускался с крыльца. Граф сильно изменился, похудел, тёплый больничный халат свисал с его плеч. Лицо казалось бледным и измождённым.
Говорили они долго, сидя на скамейке.
Комиссар сначала извинился за своего сотрудника, не сумевшего оградить графа от бед и потрясений той страшной ночи.
— Что вы, комиссар, наоборот, я очень благодарен вашему инспектору за его нелёгкую службу. Он выполнил свою задачу полностью и посему прошу не наказывать его, а наоборот — наградить и помочь, если он тоже пострадал.