Он напряженно вглядывался в лес, пытаясь разгадать его тайны. Путники спорили дотемна, решая, как лучше преодолеть чащу, и довольно быстро сошлись на том, что возвращаться не станут. Судя по рассказу волка, оттепель превратила другие тропы в грязное месиво. Кроме того, неизвестно, какие неприятности ждут отряд там. Нет, все согласились рискнуть и идти дальше. Однако сомнения по-прежнему терзали Эр'рила. Он один несет ответственность за Элену.
— Надо двигаться вперед, — неожиданно проговорил Тол'чак, словно сумев прочитать его мысли.
Похожий на валун, огр сидел тихо и недвижно — Эр'рил и забыл, что он рядом.
— Я знаю. — Воин обрадовался возможности поделиться своими тревогами. — Но разумно ли мы поступаем? Можно вернуться в горы и подождать, когда откроются остальные дороги.
— Нет, мы на правильном пути.
Фраза прозвучала настолько твердо, что Эр'рил невольно обернулся к товарищу.
— Откуда такая уверенность?
Тол'чак шевельнул мощными плечами, и его суставы заскрипели, точно ломающиеся на ветру деревца. В свете костра Эр'рил увидел, как напарник достал из большого набедренного мешка крупный предмет, и тот засиял, словно тлеющий в его когтях уголек. Воин узнал его: Сердце, как сам Тол'чак называл огромный драгоценный кристалл, добытый из глубин его родных земель.
Эр'рил и раньше видел камень, но еще никогда тот не пылал так, как этой ночью. От него невозможно было оторваться — мягкий свет, казалось, достигает самых глубин души. Он вдруг поймал себя на том, что говорит, понизив голос:
— Почему он так называется — Сердце?
Тол'чак снова застыл неподвижным валуном, и лишь облака белого пара, вырывавшиеся из ноздрей в холодном воздухе, выдавали в нем живое существо.
— Я кое-что расскажу тебе, Эр'рил. То, чего не знают остальные, — заговорил он наконец. — Давным-давно один из моих предков, Нарушитель Клятвы, самым гнусным образом предал родную землю. И в наказание наш народ был проклят.
Огр, не в силах справиться с охватившим его стыдом, опустил голову и сгорбился. Эр'рил никогда прежде не видел, чтобы Тол'чак так страдал, мучимый нестерпимой болью. В смущении воин снова перевел взгляд на деревья. В то же время он понимал: терзания его спутника не должны остаться невысказанными.
— И что же натворил ваш Нарушитель Клятвы? — спросил он тишину.
— Никто не знает. — Тол'чак поднял сияющий кристалл. — Но вот в чем проклятие: через этот камень умершие представители нашего клана попадали в другой мир. Но земля посадила в самом его сердце дрянное семя — черного червя по имени Погибель, и теперь он пожирает духи предков, отрезая путь к освобождению.
Эр'рил поморщился: отвратительная история.
— В моих жилах течет кровь двух народов, и потому у меня никогда не будет детей — я последний потомок Нарушителя Клятвы, и пророчество утверждает, что только я могу снять проклятие и уничтожить Погибель.
Эр'рил снова посмотрел на камень в руке огра, но ему не удалось разглядеть черного червя сквозь сияние.
— И как ты уничтожишь эту Погибель?
— Необходимо узнать, что сделал Нарушитель Клятвы, и все исправить. — Тол'чак положил кристалл на колени.
— Так ведь никто не знает, что сотворил твой предок.
— Именно. Но мне дали Сердце, и оно, как маяк, ведет меня к цели.
Эр'рил задумался и вдруг понял, что имеет в виду огр.
— Его сияние…
— Указывает туда, где я должен оказаться. Сначала он привел меня к оборотням, затем к девушке. Когда я к вам присоединился, камень потемнел и успокоился — и я понял, что мы должны оставаться вместе. Но с первым таянием снега он снова позвал в путь и с каждым днем тянул все настойчивее. И сейчас он тащит меня за собой, словно рыболовный крюк, вцепившийся в самое сердце. Медлить нельзя.
Эр'рил несколько мгновений молча разглядывал камень.
— Я тебе верю. — С этими словами он снова повернулся к больному лесу.
Рассказ огра убедил его в верности принятого решения, но грудь по-прежнему теснил страх: никакое пророчество не спасет от ядовитых насекомых.
— Тол'чак, ты уверен, что камень зовет именно туда?
В ответ огр протянул кристалл к деревьям, и тот засиял ярче, словно бросая вызов пламени костров.
— Другого пути нет. Мы должны пройти через паучий лес.
ГЛАВА 3
Влажный платок закрывал рот и нос Элены, и, поправляя его, девушка чувствовала на щеке холодное прикосновение ткани. Она поерзала в седле, в который раз пытаясь поймать ритм лошади.