— Уходите прочь! — тихо верещал он. — Мертвым не нужным постели.
Поначалу никто не двинулся с места, но Мишель первая вздохнула и сунула кинжал в ножны.
— Ведьма знает эти земли, и если уж она говорит «бегите», значит действительно надо уходить.
Мальчишка схватил Мишель за руку, явно довольный тем, что нашел союзника, и прямо-таки выдернул ее за порог.
— Сюда идет монстр! Он быстр! Спешите!
Эррила все эти слова убедили мало. Он продолжал стоять, сжимая плечо девушки. Мальчишка упорно сверил его своими зеленоватыми глазами.
— Я делаю это ради твоей ведьмы! А хочешь помереть — так оставайся. Но выпусти девчонку.
Даже Елене стало ясно, что детскими устами говорит сама болотная ведьма.
Скривившись, Эррил толкнул Елену за порог.
Мальчишка быстро проскользнул вперед и повел их в противоположную от лодки сторону.
— За мной, — скомандовал он и привел уже ничего не понимающих путешественников к какому-то наспех сколоченному суденышку, невидимому среди прибрежных кустов. Оно было гораздо меньше, чем их ялик, но без груза, и потому все свободно разместились. При ближайшем рассмотрении оказалось, что подобие лодки сделано из жердей, кое-как скрепленных водорослями и законопаченных желтоватым мхом.
Фардайл быстро обнюхал конструкцию. Джастон просто презрительно пожал плечом, но оба спокойно шагнули на борт. За ними осмелились ступить и остальные. Джастон оглянулся в поисках шеста, но суденышко вдруг дернулось и само быстро заскользило по темной воде.
Теперь, когда эхо взрыва улеглось, лодка помчалась совсем быстро.
— Она несется быстрее течения, — тихо произнес Джастон, и в голосе его смешались удивление и страх.
Без света болота вокруг казались мрачной могилой; даже луна и звезды спрятались за тучами и туманами.
— Только дурак путешествует по трясинам ночью, — снова прошептал Джастон.
Мальчишка обернулся, и лицо его приняло испуганное выражение.
— Ну, тогда я лучше побегу домой, — пискнул он и перевалился за борт.
Эррил машинально рванулся за ним, но вовремя остановился, досадливо тряхнув головой.
— Ненавижу, когда они так делают, — смущенно пробормотал он.
— Это в порядке вещей, — спокойно ответила Мишель. — Чтобы создать такого младенца болотной ведьме требуется немало усилий и сосредоточенности, и если ей приходится еще и тянуть лодку, то сил на поддержание жизни ребенка уже не хватает. Есть пределы и способностям элементала.
— Но мы ничего не проверили, — пробурчал Эррил. — А кто знает, насколько реальна была эта болтовня про монстра?
— Я чувствовала нечто странное, — задумчиво ответила Мишель. — Нечто приглушенное, но полное зла. Не могу в точности определить, что это было, но с определенностью скажу, что оно имело отношение к черной магии.
После такого признания все замолчали. Было страшно разговаривать в кромешной темноте, словно даже голоса могли привлечь к ним какие-нибудь несчастья.
А болота снова ожили: возобновились ужасные хоры; над водой разносились то хищные, то жалобные крики, а в ее глубинах все квакало, гудело и стонало.
Вдруг на расстоянии брошенного камня в воде плеснуло что-то огромное. Елена прижалась к Мишель, и та обняла девушку.
— А почему бы тебе не попытаться уснуть? — услышала она шепот тетки.
Темнота скрыла удивление Елены — спать в такую ночь, в такой лодке?!
А лодка все неслась среди неведомых мест и опасностей, и постепенно глаза девушки привыкли к темноте. Она оказалась совсем не такой сплошной, как Елене показалась сначала. Вдалеке горели, то затухая, то вспыхивая, какие-то огоньки, ближе к тучам летали фосфорически светящиеся насекомые. С прибрежных кустов свешивались длинные плети лишайников, тоже излучавшие призрачный зеленоватый свет, нечто странное пульсировало слева. В каком-то месте засияла нежно-голубым даже вода под ними, оставляя позади суденышка яркую алмазную дорожку.
Все с удивлением заметили разнообразие ночных красок.
— Да, здесь все-таки бывает упоительно красиво, — вздохнула Мишель.
— Но бойтесь этой соблазняющей красоты, — тут же откликнулся Джастон. — Среди трясин и топей красота часто служит смерти лишь средством обольщения. Вспомните аромат лунного цветка.
И словно в подтверждение его слов, крупная змея проскользнула за кормой; ее тело отливало багрецом и плотоядно извивалось в воде.
— И все же красота есть красота, — не сдавалась Мишель.