— Значит, кто-то выжил в Замке Дракк, — сказала Мишель.
— Ведьма, — добавил Джастон, хотя и так всем все было ясно.
Но никто все же не двинулся к ступеням, пока Елена не опустила случайно глаза и не увидела, что лодка дала сильную течь.
— Мы тонем!
Эррил и Джастон быстро выпрыгнули на лестницу и помогли перебраться женщинам. Фардайл же прыгнул лишь тогда, когда борта лодки скрылись под водой. На ступенях он брезгливо отряхнул лапы.
Все сгрудились внизу, боясь оступиться и упасть в неведомые воды. Действительно скоро неподалеку показались несколько плавников — это явно были хищники, привлеченные затонувшей лодкой. Они носились рядом со ступенями, и Эррил отвел всех повыше. Тут же к тому месту, где они только что стояли, подплыла черная морда с оскаленными зубами и выкаченными глазами.
— Кажется, мы прибыли именно туда, где нас хотела видеть ведьма, — заметила Мишель.
— И она по-прежнему хранит нас, — поддакнула Елена, вспомнив про плавники.
— Что ж, посмотрим, чего же хочет эта таинственная дама, — вздохнул Эррил, и все стали подниматься; впереди Мишель, за ней Фардайл, за ним Эррил под руку с девушкой, и замыкал шествие Джастон со своим кривым тонким кинжалом.
Они карабкались молча до тех пор, пока воды озера не остались далеко внизу, а конец лестницы по-прежнему утопал в тумане. Идти надо было осторожно, поскольку ото мха ступени стали скользкими, и каждый неверный шаг грозил падением. Продвигаясь столь медленно, они добрались до верхушки башни лишь к полудню. Там они наткнулись на большую железную дверь. Дальше пути не было.
Елена посмотрела вниз, потом вверх. Их окружали башни, между двумя из которых висел на цепях огромный медный котел. Медь давно позеленела от времени, и с нее в изобилии тоже свисал мох.
Мишель проследила за взглядом Елены.
— Такие котлы использовались для того, чтобы лить на головы нападавших кипящее масло. И для любой армии, решившей взять эту крепость штурмом, такая лестница оказывалась ловушкой. Ты заметила маленькие дырочки по стенам, когда мы поднимались?
Елена кивнула, она думала, что это просто старые мышиные норки.
— Защитники выставляли в них свои острые пики, кололи и скидывали врага вниз, где упавшие разбивались или тонули.
Эррил тем временем пробовал открыть железную дверь — бесполезно, она была закрыта накрепко.
— И что же теперь? — беспомощно спросила Елена. — Может быть, надо постучать?
Эррил посмотрел на нее, как на безумную, но Мишель пожала плечами.
— Почему бы и нет?
Эррил покачал головой, но вытащил меч из ножен и постучал в дверь его серебряной рукоятью. Раздалось три медленных мерных удара, звонко отозвавшихся в ушах всех присутствующих, а потом долгим эхом пролетевших над синими водами озера. Когда звук их, в конце концов, замер, Эррил обернулся.
— Еще какие идеи?
Но звук отпираемого замка у него за спиной заставил Эррила воздержаться от последующих комментариев. Все глаза обратились к дверям — они, туго скрипя на проржавевших петлях, медленно распахнулись.
Все невольно отступили, и Эррил привычным движением первым делом прикрыл собой девушку. Меч его по-прежнему оставался обнаженным. Мишель тоже успела выхватить свои кинжалы, а низкое глухое рычание Фардайла говорило о намерениях волка красноречивей любого оружия.
В дверях показалось смутное видение, состоявшее, казалось, из одних длинных изящных ног и прекрасных округлостей. На видении было длинное платье белого шелка с изумительной вышивкой в виде зеленых листьев, желтых кувшинок и прядей мха. Нежное лицо с полными яркими губами и синими глазами окаймляли темно-рыжие кудри до пояса. И улыбка на этом соблазнительном лице сияла радушная и нежная.
— Проходите, — ничуть не удивившись, пропело видение, словно не видело ни направленного на него оружия, ни злобного рыка волка. Оно просто махнуло белой, как снег, фарфоровой ручкой в сторону входа в башню. — И чувствуйте себя, как дома. Мои мальчики уже приготовили горячий обед для усталых путников.
Действительно, из-за дверей доносился запах жареного хлеба и меда, а за ним угадывался и аромат жареного мяса.
Однако никто так и не сдвинулся с места.
— Кто ты?
Улыбка превратилась в недовольную гримаску.
— Кто-кто, ведьма, разумеется. Только не надо меня бояться. Я не причиню вам ничего плохого.
Первой шагнула Мишель, но в словах ее все еще звучало сомнение.
— Околдовать неповинного ребенка — действие слишком странное для того, кто не хочет причинять вреда, и потому мы сомневаемся в искренности твоих намерений.