– Трудно хотеть убить кого-то после того, как этот кто-то спас жизнь тебе, – торжественно объявил Хулио.
– Но я же тебе жизнь не спасала.
– Ты удивишься, если я расскажу.
Мысленно я возвращаюсь на вершину горы с Джеком. Как глупо мы себя повели, когда оба отключили передатчики в стремлении провести несколько мгновений наедине и побыть уязвимыми. Что-то случилось в те минуты, когда он, умирающий, лежал в моих объятиях. Когда мы соприкоснулись. Когда были только вдвоем.
Я набираюсь смелости, чтобы задать Хулио вопрос, который снедал меня не одну неделю.
– Когда твое время года подходит к концу, не чувствуешь ли ты себя… как-то по-особенному?
– В каком смысле?
– Не знаю, – отвечаю я, пытаясь подобрать для описания правильные слова. – Как странный всплеск, ослабляющий тебя, когда к тебе прикасается Эмбер.
– Постоянно.
Он многозначительно поигрывает бровями и тут же морщит нос, показывая, что мой вопрос не имеет смысла. Для него все идет своим чередом. В сентябре, когда его настигает Эмбер, он превращается в уходящий сезон. Она обязана высасывать его силы при соприкосновении, точно так же, как я поступила с Джеком, после того как ударила его ножом. Его сила перетекла в меня и заструилась по мне, подобно электрическому току. Первое касание ранило Джека, ослабило его, точно так же, как Хулио ослабил бы меня сейчас, не будь мы осторожны.
– Когда я прикасаюсь к Джеку, то сама не должна испытывать слабость, но именно это случилось, когда я обнимала его, – признаюсь я, благоразумно умалчивая об отключенных передатчиках. Узнай Хулио об этом безрассудстве, и мне не удастся легко отделаться.
Хулио тяжело вздыхает, будто собираясь вынести мне приговор.
– А ты крепко в него втюрилась, правда?
– Кому, как не тебе, это знать.
Я пожимаю плечами, не высвобождаясь из его объятий, и он бросает на меня удивленный взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Не надо так на меня смотреть. Я же не идиотка. – Выражение лица выдает его с головой. Его маска уверенности спадает всякий раз, стоит только упомянуть имя Эмбер Чейз. – Эмбер знает, что ты влюблен в нее?
Кончики его ушей краснеют, он резко отдергивает руку и прячет ее в карман. Я сразу же узнаю этот уклоняющийся маневр.
– Какое это имеет значение? Почти уверен, что она меня ненавидит.
– А может, она просто испытывает чувство вины и не знает, как сказать тебе об этом?
– Или ей просто нравится раз за разом вгонять мне нож в спину.
Я срываю несколько травинок, передав им часть своего сознания, чтобы ощутить тянущее ощущение в груди. Интересно, какие чувства Джек испытывает ко мне? Может, тоже гадает, не ненавижу ли я его? Почувствую ли я ненависть, когда увижу его в следующий раз? Смогу ли когда-нибудь смотреть на него, не представляя при этом лицо Стража?
У меня осталась всего одна весна, чтобы спасти себя. Придется мне проявить жестокость, когда наступит час пробуждения. Я должна буду вступить с Джеком в схватку, пока он еще силен, и без колебаний убить его. Прояви я хоть каплю сострадания – и мне самой придет конец. Нужно оттолкнуть Джека, если хочу снова его увидеть. Я должна буду совершить поступки, чтобы заставить его возненавидеть меня.
– Ты ведь уже проходил через это прежде, правда? – спрашиваю я. – Через Исправление? – Напрягшиеся челюсти Хулио оказались красноречивее тысячи слов. Он старше меня почти на десять лет, а Эмбер – лет на двадцать старше его. Их вражда длится с 1989 года, когда Эмбер направили сюда. – Легче когда-нибудь станет?
В его взгляде мелькает тень, а лоб прорезает морщинка.
– Нет, никогда.
Автобус отъезжает от остановки у нас за спиной, выбросив в воздух облако выхлопных газов.
Я сажусь, и мои сломанные ребра протестуют. Мне хочется глотнуть напоследок свежего воздуха, но я понимаю, что время пришло. Я вытягиваю руку, готовая уйти.
Негромко выругавшись, Хулио достает из кармана пузырек и вынимает пробку, но не спешит отдать склянку мне.
Я подаюсь вперед. Прозрачная жидкость внутри источает сладкий запах смерти. В последний момент Хулио отдергивает руку с пузырьком.
– Было бы куда веселее поцеловать тебя, – говорит он, склонившись ко мне лицом и отлепляя жвачку сначала от своего передатчика, потом от моего. Он вздергивает бровь, заставляя меня вымученно улыбнуться.