– Как? Не менее чем возвращение владычества Гильдии.
Ее сонные глаза расширились: – Конец истопатам? Пятьдесят тысяч? Может, лучше семьдесят пять? Сто?
– Нет, хватит и пятидесяти.
– Не предвижу возражений со стороны моих товарищей, Мастеров Гильдии.
– Замечательно. – Он хлопнул в ладоши и встал.
Женщина нахмурила лоб. – Куда ты?
– Как? Конечно, в твою личную комнату.
– Вот это мило.
Его глаза сузились. – Ты не идешь со мной, Ракет?
– Зачем бы? Жирный корень – это лишь женская шутка.
– Я не пил этого «пахнущего желтым» чая!
– На будущее советую использовать перчатки.
– Где твоя комната?
Бровь поднялась: – Хочешь попробовать?
– Нет, мне нужно… проверить кое – что.
– К чему? Теперь твое воображение пробудилось, и ты сам себя уверишь, что он стал меньше. Природа человека. Ты мужчина, тем хуже для тебя. – Она встала. – А вот я могу быть объективной, хотя по временам сокрушительно честной. Ты осмелишься подвергнуться осмотру?
Теол скривился: – Ладно. Пойдем. Давай в следующий раз сосредоточимся целиком на посещении твоей комнаты.
– Несчастье таится в мелочах, Теол Беддикт. Мы скоро это поймем.
Венит Сафад раскатал свиток, придавил уголки плоскими камнями. – Как видите, хозяин, в имении есть шесть отдельных зданий. – Он начал указывать на каждое: – Конюшни и бойня. Ледник. Винокурня с погребами. Помещения слуг. Разумеется, сама гостиница…
– А это что за квадратное здание? – спросил Раутос Хиванар.
Венит нахмурился. – Насколько я знаю, оно наполнено некими священными образами. Это здание древнее гостиницы. Попытки переместить образы не удаются. Остатки пространства используются как склад.
Раутос Хиванар откинулся на спинку кресла. – Насколько легко можно реализовать наше приобретение?
– Как любой другой отель, хозяин. Имеет смысл обсудить возможность обновления с другими дольщиками, в том числе Каросом Инвиктадом.
– Гмм. Я подумаю. – Купец поднялся. – А пока собери новые артефакты на столе, что на террасе.
– Спешу, хозяин.
Четырнадцать лиг к западу от Драконийских островов. Над этим участком океана установилось затишье, море стало стеклянным, покрылось мутной патиной. Неподвижный воздух напитался влагой. Через окуляр подзорной трубы одинокий черный корабль, низко осевший в воду, кажется сухой скорлупкой. Главная мачта расщеплена, такелаж сорван; кто-то сшил новый фок, но потрепанная парусина сейчас обвисла мешком. Рулевое весло привязано, на палубе никакого движения.
Скорген Кабан, больше известный как Красавчик, медленно опустил трубу, продолжая рассматривать далекое судно единственным глазом. Он почесал один из носовых ходов – то, что осталось от некогда длинного, крючковатого носа – и моргнул: ноготь задел чувствительную ткань рубца. Зуд был воображаемым; однако зияющие дырки имели свойство сочиться, и притворное почесывание позволяло ему незаметно удалить предательские сопли. Один из жестов, которые он, вероятно, полагал изящными.
Увы, капитан была слишком приметлива. Она перестала искоса разглядывать Скоргена, оглянувшись на застывшую в ожидании команду. Жалкий, но бодрый сброд. Низкое давление явно угнетает всех – но трюмы полны добычи, а благоволение Странника кажется бесконечным.
Теперь они нашли новую жертву.
Скорген присвистнул. – Это точно эдурский. Думаю, он отбился от стаи в том шторме, что мы заметили прошлым днем на западе. Есть шансы, что команда мертва или больна, или покинула судно на шлюпках кнарри. Если так, они забрали самое ценное с собой. Если нет, – он ухмыльнулся, показывая черные зубы, – мы закончим начатое бурей.
– По меньшей мере, – отозвалась капитан, – мы посмотрим. – Она фыркнула. – Может, полазим по трюмам и что-то найдем. Весла на воду, Скорген; да только не забывай по сторонам смотреть.
Скорген покосился на нее:- Думаете, могут подойти другие?
Женщина состроила рожу. – Сколько кораблей послал Император?
Глаза моряка широко раскрылись; он внимательно уставился на разбитый корабль, снова поднеся трубу к глазу. – Думаете, один из них? Клянусь говенной дупой Странника, капитан, если вы правы…
– Ты получил приказ. Мне напомнить еще раз, старший помощник? Не богохульствуй на моем корабле.
– Простите, капитан.
Он поспешил вниз, выкрикивая команды.
Затишье породило безмолвие, и моряков охватило пугливое и суеверное настроение: казалось, любой звук способен расколоть зеркало вод.