Однако становится темно, и все эти пялящиеся с обочин лунные рожи кажутся жутковатыми. Она вроде видела ребенка на тощих материнских руках – он показал ей язык, и понадобилась вся ее выдержка, чтобы не выхватить меч и не срубить круглую головенку, или одни уши, или защекотать до смерти – как хорошо, что никто не умеет слушать чужие мысли, иначе все поняли бы, что шутка ее порядком испугала. И еще она заснула, вместо того чтобы быть сержантом.
«Полированный меч поможет. Смогу срезать белые волосы, когда захочу. О да, они и меня всю вымазали!»
Кто-то наступил ей на пятки. Хеллиан обернулась: – Отойди, капрал… – Но это был не Увальнерв. Это был тот знойный черноглазый парень, с которым она уже мечтала – а может, и не мечтала, судя по тому, как он облизывает губы и глядит. Медосброс. Нет, Смертонос. – Ты теперь в моем взводе? – спросила она.
В ответ он широко улыбнулся.
– Дурачина влюбился без памяти, – сказал ее капрал. – Можете усыновить его, сержант, добавил он другим голосом. – Или взять в мужья. Или всё сразу.
– Ты меня не одурачишь, капрал, хоть тремя голосами говори. Это я так, чтобы знал.
Тут толпа на дороге рассосалась; прямо перед ними замаячили массивные двойные ворота города. Ворота были закрыты. – О, – сказала Хеллиан, – это просто ужас. Придется заплатить за вход.
Командующий силами Летера погиб от угодившей в сердце стрелы. Он пал одним из последних в бою, что случился за четыреста шагов до реки. Увидев это, смешавшиеся солдаты побросали оружие и разбежались. У врага было мало конных отрядов, так что преследование превратилось в безумный хаос. К исходу дня увлеченные резней иноземцы, избивая утомленных и охваченных паникой противников, далеко отошли от реки.
Сиррюн Канар дважды едва-едва улепетывал от безжалостных вражеских взводов. Наконец он услышал в тумане незнакомые сигналы рога и понял, что это приказ к отходу. Спотыкающийся, потерявший почти все доспехи Сиррюн пробился сквозь какие-то кусты и обнаружил себя на развалинах одного из бедняцких предместий. Все эти приготовления к осаде… Осада вот-вот начнется. Ему нужно быть внутри, ему нужно добраться до дворца.
Сердце тяжело стучало от потрясения и неверия. Он был вымазан потом, кровью павших сослуживцев; по телу пробегали волны судорог, словно его лихорадило. Никогда не знавал он подобного ужаса. Мысли о конце жизни, о каком-нибудь трусливом уроде, вонзающем меч в его драгоценное тело. Мысли о мечтах и амбициях, разом смытых на землю кровавым приливом. Мысли выгнали его из боевого строя, заставили бежать со всех ног. Нет чести в том, чтобы помереть рядом с сослуживцами, которых он к тому же не знает. Чужаки. Чужаки могут валиться штабелями – ему все равно. Нет, имеет ценность лишь одна жизнь. Его.
И – слава Страннику! – Сиррюн Канар спасся. Избежал ужасной резни.
Канцлер найдет, чем ответить. Император – его Тисте Эдур – Ханнан Мосаг – они найдут, чем утихомирить иноземных шавок. Через год – а может, и раньше – мир станет правильным, и Сиррюн займет подобающе высокий ранг в команде Канцлера и среди Истых Патриотов. Будет богаче, чем мог мечтать. Две дюжины миловидных шлюх под рукой. Он сможет разжиреть, если захочется.
Он добрался до стены, пошел вдоль. Тут есть едва заметные подкопы, тоннели, завлекающие чужаков – но на деле созданные, чтобы утопить их под землей. Он знал: внутри ждут лишь толстые запертые двери. Ощупывая подошву массивной стены, Сиррюн продолжал поиски.
Наконец он нашел. Тайная дверь под углом к плоскости стены, скрытая высокой травой. Бормоча молитвы Страннику, Сиррюн Канар скользнул в похожий на угольную шахту проход, оперся на дверь, закрыв глаза и успокаивая дыхание.
Наконец он вытащил последнее оставшееся оружие – кинжал – и начал колотить рукоятью по дереву.
Показалось, что внутри слышны какие-то звуки.
Сиррюн прижался щекой к двери. – Стукните, если вы там! – Хриплый шепот чуть ли не громом отозвался в ушах.
Пять ударов сердца… он услышал слабый стук.